С чистого листа главы 100-165

Сейчас всё то же самое, но в гораздо больших масштабах. Во всяком случае, курдская война где-то далеко, это самая односторонняя война в истории, даже с учётом первых потерь во время иракской атаки. О "Курдском Драконе" ходили легенды и рассказы, достойные книг истории. Армия доказала, что война в Заливе не разовое предприятие. Республиканская Гвардия не разбита, она уничтожена. Соотношение вовлечённых в сражение сил и потерь одно из рекордных! Битву за Долину Азвия и уничтожение дивизии "Хаммурапи" будут поколениями изучать на песчаных моделях. С объективной точки зрения, потери были очень низкими, но это ничего не значит для родителей погибших мальчишек.

Я говорил об этом с Мэрилин, и рассказал обе стороны победы. Она всё поняла и дала простой ответ. Заткнись, улыбайся и притворяйся! Мэрилин без своей практичности – не Мэрилин. Я просто улыбнулся и согласился с ней, а потом начал писать. И получилось так:

«Четыре года назад я уже выступал здесь. Я проводил выпускников в мир, изменившийся после 11 сентября. Я сказал им, что мы ввязались в грязное дело, чёрт побери. Скорее всего, те молодые мужчины и женщины сейчас уже первые лейтенанты, может среди них есть и капитаны. Их жалование не самое достойное, а жизни не хватит, чтобы переделать все дела, которые хочется. Они пропускают праздники и дни рождения, стоя на страже, исполняя свой долг. У кого-то родились дети, пока они были там, где разворачивались войска. Кто-то лежал в госпиталях, восстанавливаясь после ранений и увечий, полученных при исполнении. К прискорбию, кто-то заплатил высшую цену за службу своей стране.

Я говорил тем выпускникам, что есть работа, которая заслуживает ее выполнения, и, быть может, это лучшая в мире работа. Я бы ни за что на свете не отказался от неё! Каждое сказанное в тот день слово было правдой, несколько человек написали мне, они рассказывали, как я был прав. Сейчас наш мир снова изменился. Несколько месяцев назад я должен был использовать тех молодых мужчин и женщин, порой мне приходится их использовать. Я могу дать вам единственное обещание: "Я буду призывать вас, но никогда понапрасну". То, что вы отдаёте армии, своей нации, слишком ценно, чтобы разбрасываться этим. Поэтому я говорю вам, как говорил им: "Это лучшая в мире работа".

Сейчас мы отправляем вас в армию. Вы получили своё вознаграждение, свой "королевский шиллинг", а теперь идите и вступите в королевскую битву. Так же, как поколения до вас, будьте со своими войсками, со своими товарищами и со своей честью. В своё время вы не раз слышали девиз: "Долг, Честь, Родина". Теперь вы узнаете, что это значит на самом деле. Те, кто был до вас, прошли это испытание. Настала ваша очередь. Я с нетерпением этого жду, как те, кто придёт после вас, будут равняться на вас, когда придёт время им пройти своё испытание. Спасибо, и да хранит вас Господь».

Похоже, это стало хитом и цитировалось во всех вечерних СМИ, даже когда я гадал, сколько из этих молодых ребят и девчат будут впоследствие проклинать меня, перед тем, как закончится их жизнь. На ночь мы улетели в Вашингтон, чтобы подготовиться к заграничному туру.

На то, чтобы увидеть всех, встретиться с каждым, могла уйти пара недель. Я взял с собой Мэрилин, а из старших сотрудников – Фрэнка Стаффера и Эрика Шинсеки. Джон Маккейн остался в Вашингтоне. Участники тура свяжутся с Конди Райс, когда мы приземлимся на Ближнем Востоке.

Мы рассчитывали провести по одному дню в Саудовской Аравии, Иордании и Кувейте, два дня в Израиле, и, хотя бы трое суток – в Турции и Курдистане. Участие Мэрилин в Курдской части дипломатической поездки всё ещё под вопросом, просто, несмотря на всю практическую пользу, это всё ещё зона боевых действий. Я не надеялся найти пятизвёздочный отель в Эрбиле, а некоторые места, которые планировалось посетить – весьма суровые поля сражений. Я должен был высказать и эту мысль тоже.

Наш первый визит был в Израиль. Израильтяне не удивились, что на них напали иракцы, и очень расстроились, узнав о вероятности газового отравления. Конди и я встретились с Эхудом Ольмертом и несколькими его высокопоставленными людьми и подтвердили, что Америка поддерживает Государство Израиль. В целом я выбрал политику невмешательства в дела страны.

Разумом я понимал, что многие их действия касательно нового урегулирования не способствуют мирному процессу. Однако с этим ничего не поделать. Нет ни одного чудодейственного средства, применив которое, я бы мог заставить их полностью изменить свою политику. Хуже того, в Америке есть яростное про израильское лобби, и если я попытаюсь давить на них, то ничего не добьюсь, а на родине меня прикончат.

Чтобы улучшить положение, я сообщил им, что встречусь с представителями Революционного совета и постараюсь всё уладить. В рамках урегулирования, почти все экономические санкции, наложенные на страну за время правления Саддама Хусейна, будут сняты. Некоторые из них международные, некоторые американские, некоторые более локальны, но им будет положен конец.