С чужим ребенком

   — В такое место, где твоя грубость никому не помешает наслаждаться прекрасным.

   — Грубость? Нас затем и пригласили, чтобы мы высказали свое мнение.

   — Пригласили не тебя, а Лидию, ты же явился незваным. Зачем, позволь поинтересоваться? Чтобы высказать свое мнение?

   — Я беспокоился за вас обеих! Разве ты не знаешь, что может случиться ночью с двумя женщинами?

  Джинни одарила Филипа взглядом, полным иронии:

   — К ним могут пристать страшно нудные типы.

    — Я не нудный! — вспылил Филип. Несколько посетителей с любопытством  обернулись на его голос, и Джинни почла за лучшее переменить тему.

   — Как ты вообще нас нашел? — спросила она.

   — Нелегко было, — пробормотал он, не желая признаться, скольких сил это ему стоило. Как через компанию он нашел таксиста, который привез их сюда. Если б швейцар в доме не заметил, как они уходили, он бы вообще не смог найти их. — А теперь, когда я вас нашел, может быть, ты объяснишь мне, почему вы улизнули тайком?

   — Мы не улизнули, — соврала Джин ни. — Как и подобает взрослым самостоятельным женщинам, мы просто ушли. Потому что захотели посмотреть выставку.

     Филип скептически хмыкнул:

   — Ни за что не поверю, что кто-то может захотеть смотреть на эту мазню.

   — Во-первых, о вкусах не спорят. Во-вторых, когда шли сюда, мы еще не знали, что именно увидим. А в-третьих, не все так уж безобразно, кое-что весьма... колоритно.

— И кто же автор?

Джинни пожала плечами.

   — По-моему, кто-то сказал, что он местный...

   И тут она увидела, что Лидия и Стюард постепенно приближаются к ним. Она схватила Филипа за руку.

   — Пойдем, я покажу тебе просто прелестную вещицу, — и потащила его в противоположную сторону. — Вот.

   Они остановились около большого полотна, усеянного блеклыми пятнами.

   — Не правда ли, похоже на раннюю весну, — она постаралась изобразить энтузиазм.

— А по-моему, на мужское легковерие.

Филип явно не разделял ее восторг. Джинни вздернула подбородок:

— Не знаю, я не мужчина.

   — Я заметил, — Филип медленно улыбнулся, и сердце Джинни учащенно забилось. — По правде говоря, я...

   Вдруг его глаза блеснули гневом. Он их увидел!

   — Какого дьявола?.. — И Филип сделал шаг по направлению к Лидии и Стюарду.

Джинни вцепилась в него:

   — Не смей! Лидия не простит тебе, если ты устроишь скандал!

   — А я не прощу себе, если позволю этому... этому...

   — Другу твоей сестры, — подсказала Джинни. — Держи себя в руках!

   — Ты не понимаешь! — яростно прошипел Филип, не пытаясь, правда, вырваться.

   Надо увести его отсюда, решила Джинни. Подальше от Лидии, подальше от любопытных глаз. И она потянула его из комнаты. К ее облегчению, он не сопротивлялся. Только спросил:

— Куда мы идем?

   — В какое-нибудь тихое место, где ты сможешь успокоиться.

   Коридор был пуст. Джинни открыла первую попавшуюся дверь, надеясь найти пустую комнату. Это оказался приличных размеров чулан, где хранились швабры, веники и прочие принадлежности для уборки помещения.

  Джинни уже хотела снова закрыть дверь, как вдруг услышала звук приближающихся шагов. Не раздумывая, она впихнула Филипа в чулан, нырнула вслед за ним и осторожно прикрыла дверь. Шаги прошли мимо и затихли.

   — Ты уверена, что лучший способ успокоить человека — затолкать его в чулан?

   — Тсс, — прошептала она: кто-то опять шел мимо.

   — Не знаю, что говорит твой опыт, но на меня, боюсь, это не подействует успокаивающе, — пробормотал Филип.

   Джинни почувствовала легкое волнение. Теплое дыхание Филипа коснулось ее шеи. О Господи, он совсем рядом!

   Она словно погрузилась вдруг в море желания. Лидия, Стюард и все остальное отошло на задний план, растворилось во мгле. Был только этот мужчина, стоящий так близко.

   Она повернулась к нему. В полутьме помещения его глаза поблескивали. В этих черных глазах тлела страсть — страсть к ней. Радостное ожидание переполнило Джинни.

   Она осторожно провела пальцем по его щеке. Он тут же схватил ее и прижал к себе. Тихий короткий стон вырвался у нее, когда она почти ударилась о его напряженное тело.

   Филип взял ее за подбородок и запрокинул ей голову. И приник к ее губам долгим и страстным поцелуем. Джинни приоткрыла рот, позволяя его языку проникнуть внутрь.

  Дрожь желания росла в ней, гася последние проблески благоразумия. Джинни осознавала только одно — острейшую необходимость коснуться его обнаженного тела. Ничто на свете не могло бы остановить ее, ничто и никто, разве что сам Филип. Но, взглянув на него, на его горящее лицо, она поняла, что он как никогда далек от этого. И тогда Джинни, ослабив узел его галстука, начала расстегивать пуговицы его рубашки. Все то же необоримое стремление двигало ею — почувствовать его тело, ласкать его обнаженную кожу.

  Наконец Джинни удалось распахнуть его рубашку настолько, чтобы притронуться к его груди. Ее желание росло с каждой минутой, становясь все нестерпимее. Ждать дольше сил уже не было.

   Оттолкнув нетерпеливо ее руки, Филип расстегнул ремень, а потом и молнию на брюках. Джинни помогла ему освободиться от одежды. Ее руки дрожали от волнения, счастью не было предела: сейчас он принадлежал ей целиком и полностью.

   — Я хочу тебя. — Хриплый голос Филипа звучал совсем не так, как обычно.