С древнейших времен до создания Германской империи

Ремесленные мастера и их семьи, мелкие купцы, их слуги и ученики, мелкие лавочники представляли собой зачаток той мелкой буржуазии, которая появится в Германии в XIX в. Образовательный уровень таких горожан все еще был низким, знания о мире не выходили за пределы родного города, господствовала традиционная религиозность. Цех оставался ритуализированной нормой жизни, а ее смыслом — труд. Соблюдался положенный сословию стиль одежды, язык, манера обращения друг с другом (на «ты»), методы воспитания детей и, насколько это было возможно, дистанцирование себя от нижестоящих слоев населения.

В самом низу социальной лестницы находилась прислуга, тоже сильно дифференцированная: ученики-подмастерья, домашние слуги, поденщики, камердинеры, кучеры, садовники, гувернантки. В крупных городах, в резиденциях этот слой так называемых «доместиков» был весьма значительным. Эти несамостоятельные и зависимые люди не обладали бюргерскими правами, но они не принадлежали и к маргинальным слоям общества, так как имели, хотя иногда и не совсем полноценное, обеспечение.

Специфические и маргинальные группы

К специфическим группам принадлежали иноэтнические и особые религиозные группы, сохранявшие свою идентичность и почти не интегрировавшиеся в немецкое общество. Это не означало, что и по уровню жизни они находились на его низшей границе. К ним принадлежали французские гугеноты, поселенные в Бранденбурге, Гессене, Касселе, Франконии. Как и «богемские братья», — выходцы из Чехии, жившие в Саксонии, — а также отдельные итальянские, нидерландские и французские семьи, осевшие в разных немецких городах, они обладали высокоразвитыми профессинальными ремесленными познаниями и навыками и нередко достигали успеха и благосостояния.

Таким же было положение особых религиозных общин (сектантов): меннонитов, гернгутеров, бетбрудеров. Они находились под охраной правительств и не испытывали особых трудностей в условиях существовавшей в целом ряде земель религиозной толерантности. Они оставались замкнутыми сообществами, браки заключались здесь только в собственных рядах, господствовал и свой религиозный язык и особый стиль обращения друг с другом, которые не распространялись на инакомыслящих.

Менее всего интегрировались в немецкое общество евреи. В крупных городах они жили в так называемых «гетто», в других местах их пребывание обеспечивалось княжескими охранными грамотами. Евреи не могли владеть землей, вступать в цехи или в бюргерские сообщества. Они могли заниматься только торговлей и финансовыми операциями. Правовой статус их не был строго гарантирован, ибо охранные грамоты имели свой срок действия. Особое положение в обществе возбуждало у населения по отношению к ним скрытую неприязнь и даже вражду. Все это способствовало социальной изоляции евреев и формированию особого менталитета, который стал объектом острой критики в эпоху Просвещения.

В социальном смысле, однако, еврейство было сильно дифференцировано. Верхний его слой — придворные банкиры и держатели факторий (купцы) — нередко получали дворянское звание. Были среди них и такие, как Мозес Мендельсон, богатый прусский купец, финансист, державший в своих руках торговлю шелком, философ-просветитель и друг Лессинга, много сделавший для интеллектуального развития и эмансипации немецкого еврейства. Интеллектуальный слой в нем составляли перероднившиеся друг с другом раввины. За ними следовал средний слой мелкобуржуазного образца, состоявший из мелких торговцев. В самом низу социальной лестницы находились бедняки, так называемые «беттельюден» — нищие, бродившие по стране и отличавшиеся от других нищих только тем, что они были еще более обездолены и беззащитны.

Особую социальную группу составляли также люди искусства: художники, скульпторы, артисты, музыканты, капельмейстеры, певцы. Это был довольно многочисленный слой людей, мало привязанных к одному месту, находивших себе пропитание при дворах и в крупных городах. Лишь немногие из них выбивались в число знати, хотя нередко имели возможность вести довольно благополучную жизнь. Лучше остальных жили певцы придворной оперы. Прочные позиции имели также архитекторы, художники и скульпторы, получавшие постоянные места при дворах. Но и здесь на нижней границе находилась определенная группа бродячих и бездомных актеров и художников, не нашедших спроса или по другой причине выбывших из благополучной жизни.