С думой о Родине

Еще более настойчиво и целеустремленно требовалось воспитывать всех воинов в духе обостренной, постоянной бдительности в отношении коварных методов отступающих гитлеровских войск. Фашисты широко применяли минирование дорог, переправ, построек, инвентаря, даже трупов немецких солдат; они отравляли продукты, напитки, воду в колодцах. Военный совет принял специальное постановление, определившее целый ряд мер по предупреждению потерь от этих варварских приемов гитлеровцев. Решающая роль отводилась широкой разъяснительной работе в войсках.

Серьезного внимания требовала организация встреч и эвакуации освобожденных из фашистской неволи советских людей, которых становилось все больше.

При взятии населенных пунктов на инстербургском рубеже было освобождено около 200 советских граждан. Даже их внешний вид говорил о том, сколько мук и лишений, особенно женщинам, принесла фашистская каторга.

Одна из волнующих встреч произошла в боевых порядках 52-го гвардейского полка. Воины с ходу ворвались в населенный пункт Зеехунд. Навстречу им выбежали две женщины, измученные, исстрадавшиеся в фашистской неволе. Они были из Гомельской области. Чтобы понять всю тяжесть их горя и страданий, достаточно сказать, что обе они до войны имели детей — Лихматова Нина одного ребенка, Круторенко Ульяна четырех. Лишь большими усилиями, теплым и сердечным отношением удалось вывести этих женщин из страшного состояния слез и рыданий. Они рассказали, что в числе многих жен военнослужащих их в сентябре 1941 года вывезли в Польшу, а в январе 1943 года продали помещикам в Восточную Пруссию по 150–200 марок за каждую. Всего было продано 2500 женщин. Эту операцию проводил «начальник пункта формирования рабочей силы» некий Арбийсан Шмидт. До продажи эсэсовцы в лагерях морили женщин голодом, избивали. Потом началась каторга у помещиков. Рабочий день длился от темна до темна. За малейшее ослушание били плетьми. И вот теперь конец неволи! Теперь скорее узнать, что сталось с детьми!

Гвардейцы накормили и одели женщин, оказали медицинскую помощь, организовали их отправление на родину. Такая же забота проявлялась и во всех других случаях.

Состоялись встречи и совсем другого порядка — встречи с немецким населением. Часть жителей не успела эвакуироваться, другие держались за свое хозяйство и не могли его оставить, а некоторые сознательно оставались на территории, занимаемой Красной Армией. Во всем этом приходилось разбираться, оказывать содействие оставшимся людям в налаживании жизни в новых условиях. Я не помню случая, чтобы наши воины давали волю чувству мести в отношении этих безоружных жителей.

Военный совет с большим удовлетворением отмечал, что воины армии, несмотря на всю ненависть к гитлеровцам и их государству, правильно понимают политику Коммунистической партии в отношении немецкого народа.

Через дайменский рубеж — на Кенигсберг!

До столицы Восточной Пруссии оставались теперь считанные десятки километров — ничтожное расстояние в сравнении с тем, что было пройдено. Но фронтовые дороги измеряются не только километрами. Мы знали, что каждый шаг на пути к Кенигсбергу будет даваться с бою. Предстояло прежде всего преодолеть особенно сильно укрепленный рубеж гитлеровцев на реке Дайме.

Скоротечный, но очень напряженный бой разгорелся еще на подступах к Дайме — за город Жиллен, важный узел шоссейных и железных дорог. Соединения 5-го гвардейского и 94-го стрелковых корпусов обошли город с севера и юга, перерезали железную дорогу, создав реальную угрозу окружения оборонявшихся здесь гитлеровских частей. Противник предпринял яростные контратаки, правда небольшими силами, а когда они были отбиты, поспешно отступил. 662-й полк 124-й дивизии овладел городом.

К исходу 21 января войска армии, продвинувшись за двое суток в глубину до 40 километров, на широком фронте вышли к Дайме и с ходу завязали бой. Типпельскирх, отставной гитлеровский генерал, верой и правдой служивший своему фюреру, так оценил это: «…войска 3-го Белорусского фронта Черняховского вынудили 3-ю танковую армию отступить всем левым флангом за реку Дайме… Армия была настолько разбита, что возникало сомнение, сможет ли она удержаться хотя бы на этом узком фронте»[10].

Что же это за река Дайме, под защиту которой отступила битая армия гитлеровцев? Эта маленькая речка протяженностью всего 40 километров и шириной 30–40 метров вытекает из реки Прегель и впадает в Куршский залив (Куришес-Хафф). Ее словно нарочно тут поместили, чтобы прикрыть с востока подступы к Кенигсбергу. Дно у нее очень илистое. Когда мы, захватив ее западный берег, построили мост, то при прохождении по нему первого же танка сваи стали оседать, хотя забивались они на глубину шесть метров. Поэтому переправлять танки и всю тяжелую технику пришлось на паромах и по наплавному мосту. Свайный же мост пригодился только для автотранспорта и легкой артиллерии.