С.Е.К.Р.Е.Т.

Если двор коуч-центра густо зарос плющом и деревьями, то газоны перед Особняком были ухоженны, а подстриженная, сказочно-зеленая трава казалась искусственной. В воздухе витал аромат роз, взбиравшихся почти до середины стен и подобных огромному кринолину, расцвеченному розовым, желтым и белым. Фасад был выполнен в итальянском стиле, типичном для многих богатых домов в округе. Белые колонны прикрывали стильный портик и подпирали округлый балкон. Но величие этого здания было иного рода, чем у богатых домов по соседству. При всей красоте оно казалось холодным, избыточно совершенным. Бледно-серая штукатурка, белые карнизы, портик снизу и сверху был опоясан кольцами. На втором и третьем этаже красовались узорные «балконы Джульетты». Теплый, неяркий свет, лившийся изнутри, манил, но тоже казался чуждым. Мы подкатили к боковому подъезду, но мощенная булыжником дорожка уходила за холм к гаражу на заднем дворе. Отсюда не хотелось уходить, но и жить здесь не улыбалось.

Из боковой двери вышла женщина в черно-белой униформе. Она помахала рукой, и я опустила заднее окно лимузина.

– Вы, должно быть, Кэсси, – сказала она. – Меня зовут Клодетт.

У меня уже вошло в привычку ждать, когда водитель выйдет из машины и откроет мне дверь. Покинув лимузин, я заметила нескольких охранников. Все они были в костюмах, сшитых на заказ, и темных очках, один говорил что-то в гарнитуру.

– Он ждет вас в кухне, – сообщила Клодетт. – Времени у него мало, но ему не терпится познакомиться.

– О ком вы говорите? – спросила я, следуя за ней.

И что, интересно, она имела в виду, говоря, что у него «мало времени»? Разве это не моя фантазия?

– Увидите, – ответила она и успокаивающим движением подтолкнула меня внутрь.

Я очутилась в коридоре с мраморным, в черно-белую клетку полом. Два херувима с сосудами изливали воду в мелкий бассейн. В огромных вазах красовались пионы. Справа я мельком приметила эффектный холл. Еще один охранник сидел на стуле у лестницы и читал газету.

– Почему не снаружи? – спросила его Клодетт.

Помедлив, здоровяк поднялся и ушел.

Мы проследовали по длинному коридору, ориентируясь на звуки не то хип-хопа, не то рэпа; я не видела разницы. Сердце тяжело билось. Я была одета совершенно неподобающе и не могла понять, почему меня захотели видеть в столь обыденном наряде. Телохранители, плотный график, музыка – все это сбивало с толку. Мы направлялись в заднюю часть дома, минуя множество маленьких изысканных кресел, которыми был обставлен широкий проход, приведший нас к двойным дубовым дверям. Музыка, пока мы приближались, звучала все громче. Я заметила круглые врезные оконца, прикрытые черной шелковой бумагой. Что меня ждет?

Клодетт распахнула двери, и на меня вместе с грохотом музыки обрушилась лавина ароматов – горячего супа, морепродуктов; возможно, томатов и пряностей. Я повернулась, чтобы спросить, куда мне идти и с кем знакомиться, но Клодетт и след простыл: я лишь увидела, как за ней аккуратно затворилась дверь. Я оглядела просторную кухню, обставленную в стиле старинной буфетной; блестящие стены, покрытые масляным лаком, были черными снизу и белыми сверху. На кухонном острове громоздилась гора потемневшей медной посуды. Вся утварь была внушительной, размером с небольшую машину, но вполне современной и лишь изготовленной под старину. Морозильник был вроде нашего, но много новее и без единого пятнышка. Плита стояла железная, черная, на восемь горелок; у нас в кафе ничего подобного не было. Такая кухня подошла бы для замка.

Но вот объявился и он, лицом к плите и голой спиной ко мне. Он склонился над горелкой, отрегулировал высоту пламени и стал размешивать что-то в большой кастрюле, не прекращая громко говорить в телефон, зажатый между ухом и плечом. Мускулатура спины была дана ему от природы, и бодибилдинг не понадобился; коричневая кожа выглядела безупречно. Мешковатые джинсы сидели низко, но ровно настолько, чтобы подчеркнуть стройную талию. Он продолжал помешивать и разговаривать.

– Прошу прощения. – Я старалась перекричать музыку, но тщетно; он не обернулся.

– Я не говорю, что весь саундтрек плохой, только вот этот переход. Послушай. – Он дождался проигрыша, а потом поднес телефон к уху. – Слышал? По-моему, совершенно не то. Ты спрашивал у него про Хепа? Можно его нанять, чтобы исправил? Знаю, Хеп пишет ему альбом, но это для меня, в порядке одолжения.

Повернувшись ко мне, этот малый вздрогнул: я, оказывается, все время была тут, а он не знал. Он смерил меня взглядом, упершись свободной рукой в бедро. Мышцы живота напряглись. Я старалась не таращиться на него, но получалось плохо. Он был само совершенство. Я оглянулась на дубовые двери. Продолжая слушать, мужчина одарил меня улыбкой, на какую способны лишь люди с врожденной харизмой. В кухне сразу стало жарче. Затем он поднял палец: минуточку. Казалось, что я давно его знаю: широкая улыбка, спокойные карие глаза.

– Скажи ему, пусть запишет мне сингл, и я заплачу вдвойне.