«С французской книжкою в руках…». Статьи об истории литературы и практике перевода

В «Живом календаре» все происходит в точном соответствии с этой схемой. Год 1817‐й в облике актрисы мадемуазель Люси (женский пол года мотивирован тем, что по-французски год – une année – женского рода; в ремарке при первом появлении Год 1817‐й определен как «хорошенькая женщина 17–18 лет») в последний день своего правления принимает одного за другим 12 месяцев, чтобы определить лучшего; 1817 году помогают Флюгарка в исполнении актрисы мадемуазель Минетты (une girouette по-французски опять-таки женского рода) и Термометр-привратник. Месяцы по очереди предстают перед уходящим годом и докладывают о своих достижениях. Поскольку для обозрений конца года вообще характерна автометаописательная ориентация на театральные же события, то многие месяцы хвастают не чем иным, как поставленными в разных маленьких парижских театрах спектаклями. Но не ими одними.

«Живой календарь» сейчас совершенно неизвестен не только в России, но и во Франции (его не упоминает даже Эдмон Бире, посвятивший 1817 году одноименную четырехсотстраничную монографию [Biré 1895], к которой я еще вернусь). Поэтому я кратко перечислю основные «приношения» каждого месяца.

Январь объявляет, что он «открыл и закрыл театр на улице Горы Фавор». Имеется в виду вот что: 2 января 1817 года Луи Конт, фокусник и чревовещатель, вновь открыл залу на улице Горы Фавор, пустовавшую с 1809 года, когда ее покинул цирк братьев Франкони. Конт получил от властей разрешение играть короткие пьесы, а точнее ряд живых картин, при условии, что актеры будет отделены от публики тонкой газовой тканью [Dictionnaire 1834: 35; Brazier 1838: 86], что отражено в реплике Флюгарки: «А, это тот самый театр, где директор прикрыл актеров газом, как будто оберегая от мух» [Théaulon 1818: 11][199]. Впрочем, директорствовал Конт в этой зале от силы месяц. Но театр Конта – не единственное и не главное достижение января; в оптике водевиля гораздо важнее, что январь «создал славу несравненному Мунито» – ученому псу, который умел играть в лото и был настоящей «звездой»; ему даже посвящена специальная брошюра «Историческая заметка о жизни и талантах ученого пса Мунито, сочинение друга животных», предваряемая гравюрой, изображающей артиста за работой[200]. Забегая вперед, скажу, что Гюго в своей главе о 1817 годе, аттестованной как повествование о забытых мелочах, ученого пса Мунито не упоминает, очевидно, как слишком мелкого даже среди мелочей.