С глазу на глаз со сфинксом

В эту тихую теплую лунную ночь сад у плотины на Ниле выглядит, словно заколдованный лес. Раскрывая благовонные объятия, он как бы манит нас в дрожащую от пения цикад глубину.

Таково, пожалуй, впечатление и у других участников нашей восхитительной экскурсии. На палубе катера, который нас сюда привез, все они пели и танцевали, а здесь, в этом прелестном саду, вдруг приумолкли и задумались.

Даже Шурия, невысокий живой сириец, который ни на минуту не расстается со своей даблой и аккомпанирует на ней каждому нашему слову, уселся теперь на траву, охватив руками колени, и тихонько мурлычет под нос какую-то монотонную арабскую мелодию. Мы находимся на том месте, где русло Нила делится на два рукава: Дамиеттский и Розеттский. Египтяне вот уже сотни лет называют это место Батн аль-Баккара, т. е. «брюхо коровы». Может быть, в этом названии заключен какой-то намек на животворную воду, текущую отсюда на поля Нижнего Египта. Ныне в Батн аль-Баккара, в местности, расположенной в двух десятках километров севернее Каира, высятся две громадные современные плотины, обеспечивающие обводнение полей в период засухи. Плотины эти построены по последнему слову техники. У плотины на Розеттском русле шестьдесят один пролет на протяжении около четырехсот восьмидесяти метров. Дамиеттская плотина имеет десятью пролетами больше и достигает в длину пятисот двадцати метров.

Лишь теперь я осознаю, какое большое удовольствие доставили мне мои друзья, студенты факультета права и экономики Каирского университета, организовав ради меня эту чудесную ночную экскурсию по Нилу. И подумать только, что я чуть было не отказалась от нее: на этот вечер у меня было немало приглашений.

В самом лучшем настроении я ехала с Махмудом в порт.

После необычайно знойного дня ночь казалась холодной, особенно когда подул влажный ветер с реки. Лишь теперь я полностью оценила правоту Хасана, советовавшего мне купить в Каире прежде всего шерстяную легкую, но теплую шаль. Кстати, в такие же шали закутались все студентки, которые ждали меня у ведущих на катер сходен.

Распорядительницей вечера, как сообщил мне Махмуд, была Камилия, студентка университета и одновременно вольнослушательница Академии изящных искусств.

Камилия — стройная элегантная девушка. У нее светлая кожа и профиль американки. Но достаточно взглянуть в ее милые черные глаза, оттененные длинными ресницами, чтобы убедиться в ее национальности. Только у египтянок может быть такой взгляд и такая улыбка. Камилия — сгусток энергии. Это она наняла катер, созвала подруг и коллег, добыла радиолу и взяла на себя радиофикацию этого старого заслуженного корыта.

На палубе находится несколько других студенток, но парни слушаются только Камилии. Она командует ими, как генерал своей армией. Больше всего достается Мухаммеду, с которым, как мне кажется, она близка. Мухаммед — человек совсем иного склада, чем его возлюбленная. Флегматичный и уравновешенный, он смотрит несколько иронически на мир сквозь свои роговые очки и непрерывно жует резинку. Так же как и Камилия, он одет тщательно и модно. Оба они, по-видимому, из зажиточной среды.

Оставшись на минуту одна, я осматриваюсь. Все чем-то заняты и бегают, как сумасшедшие. Наше старинное судно несколько напоминает грузовые «вистулы», которые до войны плавали по Висле. Различие состоит лишь в том, что египетский катер гораздо более архаичен, а рулевым на нем служит старый бородатый араб в тюрбане и галабии.

Перегибаюсь через борт. Густые и коричневые, как гороховый суп, воды Нила лениво текут, неся на поверхности, словно черные привидения, допотопные баржи с наполовину свернутыми парусами. Вокруг катера кружат лодчонки, с которых нас окликают мальчишки. Вероятно, они требуют бакшиша. С одной лодки кто-то прыгает в воду и плывет, громко фыркая.

Над водой стелется туман. За его завесой яркие огни Каира кажутся пастельными. На пристани, у которой стоит наш катер, собирается все больше зевак.

Борт катера делит в этот момент Каир на два мира. Здесь, на палубе, — современная, занимающаяся спортом, модно одетая молодежь, а на берегу — толпа простого люда, белеющая во мраке своими традиционными просторными одеждами.

В последние дни я несколько раз гуляла в общественных садах в центре города. Мне встречались целые семьи. Дочки в модных торчащих юбках, в туфельках на тонких, как шпильки, каблучках, прогуливались вместе с матерями, которые были закутаны в черные длинные одеяния. К тому же мамаши нередко скрывали нижнюю часть лица под прозрачной вуалью. В Египте современность на каждом шагу соприкасается с прошлым. При этом оба мира прекрасно уживаются друг с другом.