С глазу на глаз со сфинксом

Бедный осел, навьюченный тюком с зеленью, который был больше его самого, вероятно, требовал завтрака. Как только старик-погонщик бросил на землю пучок травы, ослик немедленно успокоился.

С этого дня и вплоть до отъезда осел был моим живым будильником. Я так привыкла к нему, что, если и просыпалась раньше, лежа ожидала его протяжного крика.

С интересом осматриваю улицу. Широкая мостовая, дома современной архитектуры. Много прохожих с темными лицами в разноцветных, иногда полосатых галабиях[1].

Вот посреди улицы едет на велосипеде парнишка, одетый в такую галабию. Одной рукой он поддерживает на голове плоскую корзину с булками, огромную, как мельничный жернов. С изумительной ловкостью он лавирует между мчащимися автомобилями.

Напротив гостиницы расположена большая строительная площадка. Десятиэтажная махина современного административного здания возведена почти под крышу. На содержащейся в образцовом порядке площадке снуют рабочие. Человек двадцать, образовав длинную цепочку, передают из рук в руки корзины с песком и мешки с цементом. Работа идет быстро и ритмично. Рабочие, стоящие на лесах, зубами поддерживают полы своих галабий. У остальных они завязаны на животах в толстые узлы.

Чуть ли не каждое утро наблюдала я за их работой и восхищалась. Через несколько дней я узнала, что египетский строительный рабочий добивается высокой производительности труда, несмотря на чрезвычайно примитивную организацию работ.

Хотя в Каире строится очень много домов, жилищный вопрос там стоит остро.

В любой египетской газете, издаваемой на английском или французском языке, ежедневно можно найти несколько десятков объявлений о сдаваемых в наем квартирах. Однако во всех этих объявлениях речь идет исключительно о роскошных квартирах или виллах, плата за которые составляет не менее половины среднего заработка высокооплачиваемого чиновника и даже журналиста. Разумеется, в большей части пустующих ныне квартир жили до последнего времени англичане и французы.

Следует еще добавить, что богатые жилые районы типа Гелиополя или Аль-Замалика составляют лишь небольшую часть города. На три четверти Каир состоит из древних, узких и тесных улочек, застроенных дряхлыми, разваливающимися домишками из кирпича-сырца.

Но есть и кое-что похуже. В первый же день я отправилась в гостиницу «Континенталь», чтобы встретиться с группой живущих там польских художников. И вот из окна их роскошного номера, расположенного на шестом этаже, я увидела напротив, на плоской крыше пятиэтажного современного дома, несколько хижин, сооруженных из серой глины. Тут же развевалось сохнущее на веревках белье, бегали ребятишки и даже блеяла коза. Легко себе представить, что при тридцатипятиградусной жаре, которая держится здесь восемь месяцев в году, обитатели этих хижин чувствуют себя, вероятно, как рыба на раскаленной сковороде.

Польские художники, с которыми я познакомилась в Каире, приглашены сюда Министерством просвещения. Их опекает низкорослый полный пожилой господин в очках с роговой оправой, профессор Академии изящных искусств Абд ас-Салям аш-Шериф. Нас представили друг другу в холле гостиницы «Континенталь». Это симпатичный и непосредственный человек. Он прекрасно владеет французским и английским, и я сразу же начинаю расспрашивать его о множестве вещей. Он обещает помочь мне во всем и даже спасти мой магнитофон.

Вместе с Али Бабой, как окрестил профессора Абд ас-Салям аш-Шерифа один из наших художников, мы отправляемся на министерских машинах осматривать город.

ОДИН ВЗМАХ МЕЧА

Когда в 640 году Амер ибн аль-Ас, командующий войсками халифа Омара, после завоевания Александрии овладел столицей древнего Египта Мемфисом, он не задержался надолго в этом городе, а повел своих арабских воинов на восток, туда, где начинается дельта Нила. Шейхи, уставшие от сражений, испугались, что он прикажет им покинуть плодородный оазис нильской дельты и поведет их обратно в пустыню. Но полководец, остановившись там, где росли последние полузасыпанные песком пальмы, приказал развьючить верблюдов и воскликнул:

— Аль-кахира! (Победа!) Здесь мы разобьем наш лагерь.

Тогда к нему подошли два громадных нубийских раба и, пав ниц, спросили:

— На какой стороне реки прикажешь, о великий, поставить твой шатер?

— На правой! — ответил Амер ибн аль-Ас и, выхватив из ножен усыпанный драгоценными каменьями меч, провел одним взмахом линию на песке.

— Здесь будет мой шатер (аль-фостат).

И вот именно здесь, повествует старая арабская легенда, вырос город Каир, названный так в ознаменование великой победы. И точно в том месте, где Амер ибн аль-Ас провел на песке линию своим мечом, была воздвигнута на вечную память мечеть Аль-Фостат; это наименование было затем распространено на возникший у подножия мечети древнейший район Каира.