С голубого ручейка

Слева яркая обложка,
Глянь: сосед на нас глядит…
Со мной рядом у окошка
Диво-девушка сидит.

Её волосы темнее,
Чем ночные небеса.
И, любых других нежнее
Смотрят карие глаза.

— Толик, да ты — сумасшедший!.. — зашептала Полина.

— Просто влюблён. Все влюблённые — поэты, а я безумно люблю одну маленькую черноволосую девушку, которая никак не хочет поверить в то, что любима…

— Нет, ты точно сумасшедший. Только маме не читай, не поймёт…

Во время посадки нас так здорово тряхануло, что Полина буквально вцепилась в мои пальцы — и не выпускала, пока мы не подрулили к зданию аэровокзала. Снаружи проплывали бетонные полосы, стоящие «ёлочкой» самолёты, крошечные фигурки в чёрном и оранжевом далеко внизу. Мы вышли последними — терпеть не могу этой толкотни, когда все торопятся, будто опаздывают на пожар или на свадьбу. Полина крепко, словно боясь потерять, держала меня за руку — но стоило оказаться в заполненном народом зале ожидания, как она заволновалась, запрыгала. А потом и вовсе, высвободив руку, бросилась на шею пожилой симпатичной даме в очках:

— Мама, мамуля, мамочка!..

А они на самом деле похожи — мама такая же невысокая, черноволосая, с маленьким прямым носом и приятной улыбкой.

— Так вы и есть Анатолий? — спросила она, высвобождаясь из дочкиных объятий. — Очень приятно.

На площади перед зданием аэровокзала было шумно. Фырчали моторами автобусы, зазывали пассажиров таксисты. Мама нас торопила — пассажиров много, и надо было успеть занять места. Знать бы ей, что эту проблему я решил ещё дома, в Москве. Посмотрев по сторонам, довольно скоро я увидел симпатичного парня в куртке и шофёрской фуражке, державшего в руках плакат с моей фамилией.

— Напрасно вы так, Анатолий! — пеняла мне Полинина мама, пока новенький таксомотор мчал нас в город по Кольцовскому тракту. — Мы, конечно, вам благодарны, но вы и так много для нас сделали. И так много тратите…

Я улыбнулся. Деньги, которых прежде было много, с появлением Полины начали стремительно таять. Тем не менее, мне, наверное, не следовало выдавать «на гора» ту глупость, которую выдал тогда:

— Поверьте, она того стоит.

Словом, с самого начала эта поездка не заладилась.

Город начался неожиданно. Казалось, мы долго будем мчаться среди зелёных густых лесов. Но довольно скоро в стороне показалось длинное озеро, а ещё минут через пятнадцать за деревьями замелькал разрисованный бетонный забор. И вот, обгоняя неспешно ползущие автобусы и трамваи, таксомотор мчится по широкой улице с высокими, вполне современного вида домами — а чуть дальше видны самые настоящие небоскрёбы из голубоватого стекла и бетона.

А как меня позабавил толстенький полосатый, дымчато-серый котёнок, гревшийся на солнышке в траве около бордюрного камня. Проехав заросший вишней проулок, таксомотор остановился во дворе семиэтажного дома старой постройки с маленькими балкончиками. И, пока я принимал вещи и расплачивался с водителем, Полина увидела этого котёнка. Подошла, присела на корточки, погладила мягкую серую шёрстку кончиками пальцев.

— Привет.

Как оказалось, она с родителями жила на четвёртом этаже этого самого дома. За металлической дверью обнаружилась просторная светлая трёхкомнатная квартира с балконом и выходящими во двор окнами. Много мягкой мебели, ковёр на стене и пыльная разлапистая пальма в углу. Открытое окно с колышущимися на летнем ветерке занавесками. На удивление много книг в высоком шкафу за стеклянными дверцами: Жюль Верн, Луи Буссенар, Майн Рид, Обручев, Штильмарк и Каверин с его «Двумя капитанами»… И неизменный телевизор напротив обеденного стола.

— Здравствуйте, молодой человек!

Оказалось, это папа. Невысокий — мама повыше будет, лысоватый, и круглый, как колобок — брюшко полы пиджака раздвигает. А рядом — два новых родственника мужского пола — невысокий парень призывного возраста и мальчишка лет десяти.

— Знакомьтесь, молодой человек! Это — Саша, а это — наш Игорёк, «иголочка»!..

— Александр! — сразу же поправил отца взрослый парень.

На самом деле ему семнадцать с половиной — до армии ещё добрых полгода. А старшая из них, из всех троих Полина. Об этом мне сообщали высунувшаяся из кухни мама. И сразу же выставили меня и Полину на улицу. Сидя во дворе, на лавочке перед детской площадкой, Полина долго рассказывала о местных достопримечательностях, и о том, что именно изменилось за время её отсутствия.

— И как тебе?

— Даже не знаю, — ответил я. — Странно как-то. Я от родителей ушёл, едва начал зарабатывать и смог сам снять комнату… Совершенно не представляю, каково это — иметь большую семью…

— Толик, ты мне это уже говорил…

— И сейчас ты снова скажешь, что со мной чувствуешь себя маленькой девочкой, а с ними — старой, много повидавшей женщиной.

— Толик!..

Как же я люблю, когда она улыбается!.. Сколько мы тогда просидели? Едва ли не до вечера, когда солнце повисло над самыми крышами, а на траву и на стену дома напротив легли длинные тени.