С горячим приветом от Фёклы

Все посмотрели на нее с подозрением. Понятно, что может быть лучше сала для простого голодного человека? Ну разве пирожок какой, и то если только с мясом.

– Та-дам! – торжественно объявила Верка и вытащила из рюкзака какую-то бутылочку.

– Ого! – Клетчатый бросился к ней со всех ног. – Где взяла?

– А! – Верка жеманно дернула плечом. – У Луиджи из бара стащила.

Клетчатый посмотрел на нее с восхищением:

– И что, неужели не заметил?

Верка, кривляясь, закатила глаза:

– Ой! У него там этого добра навалом.

И я сразу почувствовал, как Фёкла с ужасом выдохнула мне в ухо:

– Матерь божья, то ж и´скус!

Она так и говорила: «И^´скус проклятый!» – при виде этих бутылочек. Я, когда первый раз услышал, решил, что она «и´ксус» говорит. Я же совсем маленький был – буквы часто путал. Мы, бывало, пойдем с Фёклой в магазин, а я как начну кричать – иксус! Иксус! Ну, чтобы полюбоваться на ее реакцию. Она же его до смерти боялась.

А однажды я полез за чем-то в шкафчик и нашел бутылочку с желтой этикеткой. Прочитал и сразу понял, что никакого иксуса нет, а есть просто уксус. Помню, я сказал:

– Дай попробовать!

А Фёкла как завопит – у нас, видно, и тараканы тогда все разом повымерли. И, главное, еще спрятала бутылочку в самый верхний ящик. Говорю же, она боялась этого уксуса дико.

Но я-то – нет! И когда Фёкла ушла, снова достал бутылочку и отхлебнул. Думал, у меня сразу мозги из ушей вытекут – таким он оказался кислым. Но вроде обошлось. А Фёкла потом заявила:

– Скажи спасибо, что уксус яблочный был. Если бы натуральный – тогда всё, сразу кирдык.

И тут же при мне вылила остатки в раковину. Сказала:

– Это чтобы тебя не искушать!

И вот тогда я наконец понял. Уксус – это всё то, что нельзя, но при этом очень хочется. Искушением называется.

«И^´скус проклятый, все внутренности мне выел!» – жаловалась Фёкла, когда ей на глаза попадались бутылки. И было видно, что ее так и подмывает выпить! Только не уксус, а водку! Но Фёкла никогда не пила, потому что я ей был дороже. Так мне Валюха объяснила. Я в этих и´скусах, конечно, мало что понимал, но потом решил, что пора и мне с мармеладом завязывать. Мне же Фёкла тоже была в сто раз дороже.

Верка взяла Клетчатого под локоть.

– Ну, кто с нами? – Она, прищурившись, смотрела на Ржавого.

Тот покачал головой.

Верка надулась:

– Яшка, а ты будешь?

– Не-а. – Он с блаженным видом втянул в себя дым. – У меня вон тут сало!

– Вот дрянь, а! – возмутился шепотом Гнусик. – Знает же, что Яшка ни за что не станет.

– Да ты просто понюхай! – не отставала Верка.

– Не! – Яшка скривился. – Я этого дела уже знаете как нанюхался?

– Не знаю, – ответил я за себя. – Как?

Он изобразил что-то гигантское.

– Вот так! – Встал и пошел со своими прутиками к костру.

– Ну, как знаете. – Верка уселась на пень рядом с Клетчатым. – Нам больше достанется.

И они дружно захихикали.

Ржавый резко обернулся и посмотрел в их сторону. Лицо у него было красным. Я решил, что он передумал и сейчас побежит к ним пить из бутылки. Ну или лупить Клетчатого за то, что тот веселится с Веркой на пару. Но нет – он спокойно уселся на бревно рядом с Майкиной дылдой.

Меня так и подмывало спросить у Гнусика про Яшку, но он, как обычно, меня опередил и тут же выдал:

– У Яшки просто мамаша пила.

Я сразу напрягся.

«Начинается!»

Честно, я уже слушать не мог про всех этих мамаш. Одна – наркоманка, вторая – психбольная, эта вон алкоголичка. Я даже начал сомневаться, бывают ли они вообще нормальными. И сразу вспомнил Маечкину кухню вместе с мамой и блинами. Как я их здорово нарисовал! Простая милая семья. У нас таких во дворе много было. Вот взять ту же Катьку с четвертого подъезда. Ну вот нормальная же семья! Мама такая приятная, и машина есть – правда, корейская. А Жекина мама! Она хоть и бухгалтер, но добрая. Вон Фиксика ему на день рождения подарила – это Жекин спаниель.

И тут меня будто током ударило. А что, если эти мамаши – только с виду такие, ну, Жекины, там, или Катькины? А на самом деле – сумасшедшие наркоманки и алкоголички. И домá у них – не приятные, а просто нарисованные. Или еще хуже – притоны.

Я вдруг подумал, какой же я всё-таки гад. Уехал и даже с Жекой не попрощался. А вдруг он сейчас сидит один, под кроватью, голодный и замерзший. Понятно, кто там за ним вообще смотрит, если у них дома – такое? У меня даже сердце заколотилось от этой догадки. И я решил спасать его во что бы то ни стало.

– Тоже мне Геракл нашелся! – хмыкнула Фёкла.

Но я не стал ее слушать и тут же придумал, как завтра первым делом сбегаю в компьютерный класс и напишу Жеке письмо. Предложу, если ему там совсем невмоготу – пусть к нам перебирается. Тут на самом деле не так уж и плохо. Томочка вон вообще душевная, каждый год нам путевки через министерство добывает. Cобственной кровью жертвует! Я же этого поначалу не знал! Думал, зачем она так сильно пудрится – будто королевна какая? А у нее, оказывается, просто от недостатка крови кожа такая белая. Как у вампира.