С горячим приветом от Фёклы

Сам-то он вон как бодро вышагивал. Словно у него прожекторы в глазах. Ну или просто проходимость как у внедорожника. А я еще сильнее стал раскачиваться, потому что так идти – намного легче. Ну, когда кто-то рядом смеется.

– Хоть бы кто фонарик взять додумался! – пожаловался Гнусик. – Темно, как на кладбище!

Он всё время спотыкался и хватал меня за кофту, чтобы не упасть. А я прямо из себя выходил. Во-первых, от неожиданности. Нам что, кроме кладбища, поговорить не о чем? А во-вторых – еще чего! Нашел cебе костыли!

– Долго еще идти? – спросил я у Яшки.

– Да сейчас вот на поляну свернем, и всё. – Он неопределенно махнул рукой.

Вдруг кто-то резко толкнул меня в спину. Я даже глазом не успел моргнуть, а уже понял, что это Маечка. Не то чтобы я ее сразу узнал, просто догадался – так вдруг запахло абрикосами.

– Прости, – прошептала Маечка и испуганно отстранилась. – Я чуть не упала.

– Вижу, – соврал я. Понятно, что там можно было увидеть в этой темноте, кроме ее волос? Они еще так смешно распушились!

– Хочешь, пошли вместе? – предложил я и неожиданно взял ее за руку. Честно, я и сам не понял, как это вышло. Я вроде как случайно на нее наткнулся, ну и взял. Потом, конечно, испугался, вдруг она сейчас руку отнимет.

Но Маечка просто сказала:

– Пошли! – И зачем-то пошевелила пальцами. Я подумал, может, ей неприятно или я слишком крепко ее схватил, но она уже зашагала вперед и еще, получается, меня за собой потащила. В общем, всё было как во сне.

– Тебе не холодно? – спросила Маечка.

– Тепло, – сказал я через силу. Мне даже жарко стало от всего этого! А сердце вообще скакало так, будто его на сковороде поджаривали.

– Понятно, – сказала Маечка и снова пошевелила пальцами. Они были прохладными, а ладонь – теплой. Я вдруг подумал, может, она сама замерзла, раз спрашивает, и предложил:

– У меня с собой ветровка есть, если хочешь.

– У меня своя есть, – отозвалась Маечка. – Да сейчас и не холодно.

И я прямо почувствовал, как она там в темноте заулыбалась.

Дальше мы шли молча. Я всё время крутил головой, чтобы сориентироваться, и всё равно ничего не видел. А потом неожиданно заметил Маечкин силуэт. Каким он вдруг стал четким! Уже можно было разобрать, где у нее уши, где нос там… губы. Я даже засомневался: «А вдруг эта Маечка – не настоящая?»

Я же ее наизусть знал, так что мог и нарисовать случайно. И пока реальная Майка была в темноте, эта нарисованная – прямо у меня перед глазами.

Я подумал-подумал и решил, что так даже лучше. Зато можно было смотреть на нее сколько влезет. Ну, раз уж я один такой, всевидящий.

– Пришли! – завопил вдруг Яшка. Так резко, что мы с Маечкой шарахнулись друг от друга в разные стороны.

Неужели мы и правда дошли до этой поляны? Я присмотрелся и увидел очертания кострища, а вокруг него – бревна-лавочки.

«Ничего себе, – подумал я. – Прямо настоящий костер!»

– Ура! – завопил Гнусик.

– Ура, – сказал я и разочарованно потер ладонь. Она всё еще горела от прикосновения к Майкиной ладошке. Я торопливо сунул руку в карман и там еще сжал ее в кулак. Просто чтобы тепло не выветрилось.

Маечка уже обнаружила в темноте своих подружек и стала с ними в сторонке, чуть ли не в обнимку. А я взял правее и наткнулся на Яшкино колено. Точнее, это оно врезалось мне прямо в зад.

– Чего стонешь, как принц шведский? Дуй давай за хворостом, Отелло!

– Датский, а не шведский, – сказал я и от такой безграмотности даже забыл дать сдачи. – Его вообще-то Гамлетом звали!

– А хоть бы и Чарльзом! – Яшка фыркнул и подхватил с земли несколько сучьев. – Все вы, принцы, одинаковые.

Я так понял, это он из-за Маечки. И прямо почувствовал, как ему не терпится начать радиовещание. Конечно, кругом же полно благодарных слушателей. Взять того же Ржавого.

Я вдруг недовольно подумал: «И где его вообще носит? Он там с Веркой любезничает, а нам тут хворост собирай. Хорошо устроился!»

Но пошел за Яшкой, конечно. Кто, если не я?

* * *

Хвороста мы собрали на сто лет вперед. А я еще шишек набрал – чтобы в костер кинуть. Яшка сказал, так горит ярче.

Гнусик притащил целую охапку еловых веток, свалил их на землю и тут же заныл:

– У меня теперь всё чешется! В этих елках, наверное, и клещей полно!

– Нет там никаких клещей, – заверил его Яшка. – Ну максимум муравьи. И то они сейчас спят.

– А вот и есть! – радостно сообщил Клетчатый. – Генку из втогого отгяда на пгошлой неделе один цапнул. Так тепегь вон лечится.

– Кто – клещ? – Гнусик даже рот открыл.

– Да ну тебя! – прыснул Клетчатый. – Генка!

– Ужас, – сказал Гнусик и стал чесаться, прямо как Пусик после деревни. Там у него обычно блох было, как китайцев в музее, – немерено.

Я, как вспомнил, тоже весь зачесался. Так мы с Гнусиком и стояли, как два блохастых Пусика, пока Яшка с Клетчатым костер разжигали.

Он у нас, конечно, получился знатный. Сначала вообще гореть не хотел, дымил по-черному. Потом как вспыхнул! А когда я еще мха подбросил, так вообще засиял. И Маечка вместе со своими дылдами – тоже. Они же уже и замерзнуть успели, пока мы там с дровами возились. А дылда в джинсах вообще заявила:

– Лучше бы мы в лагере остались. Там хоть тепло.