С. Ю. Витте

Витте: – Не говоря о причиненных войной бедствиях, она стоила России не меньше Японии, а посему Россия не видит оснований к возмещению японских расходов. Но, конечно, есть расходы, не вытекающие из самого факта войны, а явившиеся косвенным ее последствием, как, напр<имер>, содержание военнопленных. Само собою разумеется, что Россия готова эти расходы возместить. – Витте обращается к профессору Мартенсу с просьбою разработать этот вопрос и осветить его с точки зрения международного права, а затем продолжает: – Касательно требования Японии о выдаче военных судов следует заметить, что требование это не оправдывается международным правом и общим положением дел на Востоке. Когда обе стороны говорят о мире, то требование это неуместно, ибо является актом, наносящим ущерб России. К тому же суда эти представляют сравнительно ничтожную стоимость.

По пункту второму, – продолжал Витте, – об ограничении наших морских сил можно заявить, что Россия не имеет намерения держать на Дальнем Востоке флот, который мог бы угрожать интересам Японии, но Россия не может принять на себя такое обязательство по требованию Японии, ибо это не соответствует ее достоинству и суверенным правам.

Мартенс: – Ввиду нашего желания сохранить дружественные отношения с Японией это условие неприемлемо.

Витте: – По пункту 12-му можно ответить, что Россия готова предоставить Японии права относительно рыболовства и морских промыслов по побережью, но не на реках и не внутри территории. Вообще я считаю, господа, желательным скорее изучить лионские условия и выработать редакции ответа. Обращаюсь к моим сотрудникам, Покотилову и Шипову, с просьбой заняться теперь же этой работой. Когда вы кончите, нужно будет перевести наши возражения на французский язык – в этом поможет нам Федор Федорович (Мартенс). Одновременно нужно будет послать следующую телеграмму в Петербург: «Сегодня передаю ответ на условия японцев». Таким образом, у нас будет совершившийся факт. Если же спрашивать заключения, то ответа скоро не добьемся, и дело затянется, ибо в Петербурге начнутся сношения между ведомствами, совещания, колебания – одним словом, обычная бюрократическая процедура.

Покотилов и Шипов тут же встали и уехали. Когда заседание возобновилось, Витте сказал, что хотел бы посоветоваться, дабы выяснить, какие условия гарантируют России прочный мир и не следует ли воспользоваться нынешними обстоятельствами, чтобы создать более благоприятные отношения между Россией и Японией. «Что вы думаете об этом, Федор Федорович?» До сих пор Витте ставил вопросы и сам же давал на них ответы, не считая нужным советоваться с сотрудниками. В данном же случае он, по-видимому, хотел лишь проверить собственные сомнения, ибо едва ли придавал серьезное значение нашему мнению.

Мартенс: – Я полагаю, что наши условия, как мы их понимаем, создадут более прочный мир; принятие же японских требований сделает сохранение прочного мира невозможным, Россия не могла бы отказаться от мысли вернуть Сахалин или согласиться на ограничение морских сил или на контрибуцию. По-моему, эти условия явятся брандером для будущих недоразумений.

Ермолов: – Но и наши условия, если они будут приняты Японией, дадут повод для столкновений.

Витте: – Если Япония примет наши условия и не получит контрибуции, то она будет, несомненно, опасаться, что Россия воспользуется уроком настоящей войны, чтобы изменить свою военную систему, построить новый флот и вообще приготовиться к новой войне лет через десять. Очевидно, что оставление в руках России Сахалина и Маньчжурской железной дороги облегчит ей эту задачу. К тому же Япония будет к тому времени еще истощена и не успеет оправиться, а посему преимущество будет на стороне России.

Мартенс: – Я думаю, что если бы мы даже приняли японские условия, то это не парализует наших сил в будущем.

Витте: – Да, но на ближайшее время Россия будет, несомненно, парализована, на что японцы и рассчитывают.

Мартенс: – Во всяком случае, Россия будет стремиться освободиться от ограничений, которые на нее наложат.