С. Ю. Витте

Я объяснил о творившихся в Петербурге событиях и объяснил, что среди рабочих и народа происходит сильное озлобление, которое может разразиться восстанием народа и произойти кровопролитие. Князь задал мне вопрос: «чего же хотят рабочие и весь народ?» Я ответил ему, что рабочие и весь народ требуют улучшения своей жизни и недовольны всё существующим строем. Народ требует уничтожения самодержавия. И самое лучшее, что [можно] сделать в настоящее время, – так это ввести конституционный образ управления Россией, который может принести успокоение для всей России и даст благо русскому народу. И что его высочество, как самый близкий человек к государю, должен ему это сказать немедленно и убедить государя, чтобы он дал народу конституцию, и что этим он сделает великое благо для России и для народа. Успокоит страну, поднимет престиж царского рода и будет любимейшим императором для народа, после чего имя его будет для народа священно. Князь заспорил и стал доказывать, что он старый солдат и верный слуга императора и верит, что только самодержавный образ правления России принесет пользу. И он будет верен данной им присяге, несмотря ни на что. Войско всегда, все готово грудью защищать своего императора. Князь был сильно возбужден, я видел в нем решительного человека, не останавливающегося ни перед чем и сильно преданного слугу – брата государя[202]. Он с сердцем кинул стул и с раскрасневшим лицом громко мне сказал: «Это ввести в России сейчас невозможно». Я ответил, что его высочество забывает, что вода в реке не стоит на одном месте, а течет вперед, так и прогресс движется вперед. Как против сильного напора воды ничто не устоит, так и против желания и воли народа устоять трудно. Народ же партийная интеллигенция наталкивает на революцию с требованием республики, которой большинство народа не желает, а желает конституционной монархии, которая принесет пользу и спокойствие народу. Надеяться же на силу солдат и штыков довольно трудно, так как были случаи, когда солдаты тоже волновались и не подчинялись начальству. Также и офицеры, которые идут в большинстве против самодержавия царя. И что я хорошо знаю и слышал от солдат, что они недовольны существующим строем и начальством. А посему, как человек, любящий свою родину и уважающий государя императора, я убедительно прошу его высочество передать государю желание народа. Сказать государю откровенно, что народ хочет, чтобы было конституционное управление Россией и чтобы государь отрекся от самодержавия для своей же пользы. За что народ ему будет вечно благодарен.

После некоторого молчания князь ответил: «Да, это хорошо говорить, но не так это легко сделать. И где те люди, которые способны и всё могут это устроить?» Это все сразу не дается, а дается годами, и что он только что приехал и еще не разобрался с происходящим. Я спросил князя, могу ли высказать смело свою мысль? Когда он позволил, я сказал: для этого великого дела, самою, верно, судьбою назначен начать это дело он сам, и что у него может быть энергичный и сведущий знаток государственного дела, который, я глубоко уверен, с удовольствием во всем ему окажет содействие и все устроит. Раз это идет для блага государя и России, и что с этим человеком, вы, ваше высочество, сделать можете очень много доброго дела. Этот человек есть граф Сергей Юльевич Витте, с которым я просил бы его высочеству сойтись ближе и сообща сделать благо и счастье для народа и России и славы государю императору. И если вы совместно начнете делать это великое дело, то я свято верю в успех и благополучие. После этого князь сказал, что он рад служить царю и отечеству и переговорит об этом с графом Витте и что только будет возможно – сделает. Притом дает честное слово солдата, что он передаст все важное государю и лично будет его об этом просить. Меня же он благодарит за беседу, и в чем только будет у меня нужда, он всегда готов оказать свое содействие. Затем он просил меня съездить к Д. [Ф.] Трепову и познакомиться с ним, обо мне он ему сообщит по телефону. И что Трепов человек либеральный, и что он желает сделать народу добро. Затем мы попрощались, и я вышел из кабинета великого князя, с надеждой на успех великого будущего России. После этого я заезжал во дворец еще один раз, но, к глубокому сожалению, не застал его дома.

Затем, благодаря движению и волею судьбы, я был сильнее занят делом рабочих. Хотя до смерти буду помнить нашу беседу, не переставая восторженно отзываться о его высочестве.

Жизнь идет вперед, и я слепо верю, что скоро наступит момент введения в России полной конституции. Улягутся споры, и успокоится страна, и русский народ благополучно будет жить под управлением конституционного монарха.