С. Ю. Витте

P. S. Между прочим, злые языки людей, вредящих правильному течению государственной жизни и лично вредящих графу Витте, распускают слухи, не основанные на фактах и противоречащие сами себе. Глупее того, что «октябрьское движение 1905 года и волнение среди рабочих устроено было графом Витте», едва ли может быть. Господа из «Союза русского народа» распространяют такую ложь, что «граф Витте вел переговоры с Носарем и с Ушаковым и давал деньги на поддержку революции». На это я должен сказать по справедливости, что граф Витте ни октябрьского движения среди рабочих, ни революции не поддерживал. Денег ни мне, ни Носарю не давал. Кроме того, никаких переговоров как со мною, так и с Носарем не вел. С Хрусталёвым-Носарем (как это был<о> распущен<о> молв<ой>) не виделся. Это я знаю из достоверных источников и всегда могу подтвердить фактами. Так как Хрусталёв-Носарь говорил то же, что и я здесь, при свидетелях, что он у графа Витте никогда не был, и не пойдет[203]. Я же был у графа Витте не один, а с рабочими сразу по его приезде из Портсмута. Посещение наше никакого политического характера не носило, и разговора о политике не было никакого.

Был только поднесен ему адрес от имени рабочих Петербурга некоторых петербургских заводов. Высказана была наша благодарность о приостановлении вредной для России войны. С этого дня я больше у графа не был до возникновения забастовки в Экспедиции заготовления государственных бумаг, по случаю которой я был у графа вновь 30-го октября 1905 г. вместе с депутатами по делу экспедиции. Беседа и наше посещение касались исключительно только экономического вопроса улучшения рабочих экспедиции. В период времени приезда графа из Портсмута и до начала забастовки рабочих экспедиции, которая была окончена 10 ноября (переговоры и ходатайства о которой велись после опубликования Манифеста 17-го октября), я не видал и не вел даже никаких письменных заявлений.

О том же, что я был у великого князя, граф Витте не знал. Это свидание произошло совершенно случайно – волею судьбы и течением жизни.

СПб. М. А. Ушаков.

Невский В. И.

К истории манифеста 17 октября // Красный архив. 1923. № 4. С. 411–417. Дефекты публикации исправлены по машинописной копии записки (ГАРФ. Ф. 1001. Оп. 1. Д. 154. Л. 2–5).

Письма Николая II императрице Марии Федоровне

Петергоф. 29 сентября 1905 г.

Милая, дорогая моя мама <…>

В Биорке к нам явился Витте, он был прост и весьма интересен. После длинного разговора с ним, когда я ему объявил о графском титуле, с ним почти случился «столчок», и затем он три раза старался поцеловать руку! На другой день он с нами завтракал и на «Стреле» ушел в Петербург. <…>

В Царское Село мы думаем переехать 6 окт<ября>. <…>

Всем сердцем твой

Ники

Петергоф. 19 октября 1905 г.

Моя милая, дорогая мама,

Я не знаю, как начать это письмо. Мне кажется, что я тебе написал последний раз – год тому назад, столько мы пережили тяжелых и небывалых впечатлений. Ты, конечно, помнишь январские дни, которые мы провели вместе в Царском – они были неприятны, не правда ли? Но они ничто в сравнении с теперешними днями!

Постараюсь вкратце объяснить тебе здешнюю обстановку. Вчера было ровно месяц, что мы вернулись из Транзунда. Первые две недели было сравнительно спокойно.

<…> В Москве были разные съезды, которые неизвестно почему были разрешены Дурново?[204] Они там подготовляли все для забастовок железных дорог, которые и начались вокруг Москвы и затем сразу охватили всю Россию.

Петербург и Москва оказались отрезанными от внутренних губерний. Сегодня неделя, что Балтийская дорога не действует. Единственное сообщение с городом морем – как это удобно в такое время года? После железных дорог стачка перешла на фабрики и заводы, а потом даже в городские учреждения и в Департамент железных дорог Мин<истерства> путей сообщения. Подумай, какой стыд! Бедный маленький Хилков в отчаянии, но он не может справиться со своими служащими.

В университетах происходило бог знает что! С улицы приходил всякий люд, говорилась там всякая мерзость и – все это терпелось! Советы политехникумов и университетов, получившие автономию, не знали и не умели ею воспользоваться. Они даже не могли запереть входы от дерзкой толпы и, конечно, жаловались на полицию, что она им не помогает (а что они говорили в прежние годы – ты помнишь?)

Тошно стало читать агентские телеграммы, только и были сведения о забастовках в учебных заведениях, аптеках и пр., об убийствах городовых, казаков и солдат, о разных беспорядках, волнениях и возмущениях. А господа министры, как мокрые курицы, собирались и рассуждали о том, как сделать объединение всех министерств, вместо того чтобы действовать решительно.