С кем и за что боролся Сталин?

Сам Сергий к этим злодеяниям был совершенно не причастен, но о нем поползли слухи, что он сотрудничает с ОГПУ. А уж зарубежная Церковь во главе с митрополитом Антонием (Храповицким) однозначно осудила Декларацию и обвинила автора в ереси, названной «сергианством». Хотя такое определение совершенно беспочвенно. Да, Декларация содержала некоторые пункты явно политического толка. Например, требовать от эмигрантов, бежавших от советской власти, ее признания и благожелательного отношения к ней было нереально. Но ересью признается лишь догматическое нарушение церковных установлений! А «сергианство» от православных догматов не отступало, подтверждая истину: «всякая власть от Бога». Даже та, которая дана в наказание за грехи.

Нарушение в «сергианстве» только каноническое — подчинение Церкви не-христианской власти. Но это вынужденное подчинение силе. В истории православия подобное случалось неоднократно. Например, во времена татарского ига, когда митрополиты получали ярлык на служение от ордынских ханов, молились за них. То же самое было в Османской империи, когда султан и его наместники фактически контролировали Церковь, определяли выбор патриархов, митрополитов, епископов. Греков, сербов, болгар, валахов никто и никогда еретиками не считал.

А вот в самой Зарубежной Церкви дело обстояло куда хуже. Ее глава, митрополит Антоний (Храповицкий), проповедовал весьма сомнительные взгляды. Переиначил Догмат об Искуплении: якобы Христос искупил грехи человечества не через Свою добровольную Жертву, муки и смерть на Кресте, а через «нравственные мучения в Гефсиманском саду». Отрицал понятие первородного греха. Богословы признали его взгляды явной ересью. Тем не менее они были изложены в Катехизисе Антония, которым Зарубежная церковь заменила классический Катехизис святителя Филарета Московского.

В 1929 г. Антоний Храповицкий признал «императором» изменника Престолу, великого князя Кирилла Владимировича, на что не имел никакого права. При этом доказывал необходимость конституционной монархии по западным образцам. А окружение Кирилла Владимировича всегда было очень мутным. Но святитель Феофан Полтавский в открытом письме Антонию от 16 (29) ноября 1932 г. наряду с еретическими взглядами Антония отмечал и другое: «На одном из Соборов он доказывал полную допустимость для христианина и для иерарха состоять членом масонской организации до 18-й степени масонства». Что, в общем-то, не удивительно. Потому что сам Антоний был членом ложи «Лафайет Астория», до революции возглавлял группировку архиереев, боровшуюся против монархического духовенства, в том числе против св. Иоанна Кронштадтского. Отсюда и установки Храповицкого о «нравственном искуплении». Это ересь вообще не христианская, а гностическая, близкая масонству. Как видим, претендовать на «чистоту Православия» и задирать нос перед советскими собратьями зарубежникам совершенно не пристало.

Но раздраем в Русской Церкви пользовались и другие силы. Троцкисты тесно сотрудничали с американцами, поэтому поощряли деятельность протестантских миссионеров. В 1920-х гг. протестанты вообще не подвергались преследованиям! Им даже передавали отобранные у православных храмы. В СССР официально работали представительства международных баптистских и иных организаций, возник вполне легальный «Бапсомол» — баптистский союз молодежи. В условиях нэпа было создано более 400 сектантских кооперативов, объединенных в «Братство взаимопомощи», организовывались сельскохозяйственные сектантские коммуны, в Москве открывались протестантские столовые, и властями это всячески приветствовалось. В результате численность паствы «протестантских конфессий» (включая баптистов, иеговистов, адвентистов, пятидесятников и т. п.) за 1920-е годы возросла в 5 раз! Испытывая потребность молиться Богу, православные переходили туда.

Церковные погромы в России воспринял с воодушевлением и Ватикан. Католический еженедельник «Lud Bozy», издававшийся в Польше, писал: «Из этой невероятной беды вытечет, кажется, благое дело Божие — соединение церквей. Ах, как льнут к нам! Лучшие представители православного духовенства публично выражают свое восхищение и преклонение перед католической церковью», «богослужение в церквях посещают только старики, а наш костел переполнен тысячами людей, из которых половина православных. Большевики… убедились, что с нашим костелом труднее им воевать, чем с церковью. Великая жатва открывается теперь для католической церкви…» К Ватикану обращались и священнослужители, надеясь на защиту под эгидой папы. Князь Жевахов, при царе — товарищ обер-прокурора Синода, в эмиграции приходил к выводу: единственное спасение для Православной Церкви — объединиться с католиками.