С киноаппаратом в бою

Чуть свет, не отставая от передового отряда разведки, мы двинулись вперед. До Севастополя оставалось только тридцать пять километров. Крымский пейзаж омрачили многочисленные солдатские кладбища. Слева и справа от дороги следовали один за другим строгие геометрические порядки стандартных крестов, увенчанных стальными касками.

— Помните, еще в сорок первом году Гитлер обещал штурмовавшим Севастополь войскам в награду за взятый город длительный отдых на берегу Черного моря? — напомнил я своим друзьям.

— Да, знали бы они, как долго продлится их отдых… — подхватил Костя Ряшенцев.

Вот они, наглядные результаты нашей обороны. Теперь мы видим воочию, во что обошлись немцам двести пятьдесят дней, проведенных у стен Севастополя.

На повороте 15-го километра шоссе открылась широкая панорама. Справа от дороги, круто поднимаясь, выросла гора, увенчанная разбитой часовней, — Итальянское кладбище.

— Смотрите! — взволнованно крикнул Костя и высунулся из машины по пояс.

С высоты Итальянского кладбища отлично были видны последние рубежи обороны Севастополя обеих войн: Балаклавские высоты, Сапун-гора, Федюхины высоты, Инкерманская долина, Сахарная Головка…

Когда головная колонна машин с легкой артиллерией приблизилась к подножию Итальянского кладбища, начали посвистывать пули. Шел бой.

Застучала прямой наводкой наша артиллерия. Все рассыпались и залегли в сухой прошлогодней траве. Машины дали полный ход и укрылись за пригорком. Мы залегли в кустах и начали снимать. Пули свистели одновременно с выстрелами — значит, немцы были совсем близко. Присмотревшись, мы увидели их пулеметные точки. Над ними поднимались желтые облачка пыли. Вскоре пыль, выбитая немецкими пулями, и дым от орудийной пальбы заслонили солнце и все вокруг. Как это было знакомо!

Мы еле нашли свою полуторку, хорошо спрятанную в каменном карьерчике у мелкой речушки. Шофер, старшина Дмитриенко, возился у костра. Только мы расположились, как прибежал вестовой:

— Товарища оператора генерал требует!

Мы отправились с ним на КП. Генерал поставил задачу разведчикам — уничтожить пулеметные гнезда на склоне горы. Надо было обойти Итальянское кладбище справа, незаметно подняться и от разбитой часовни неожиданно напасть на немцев. Генерал нарисовал синим карандашом план обхода горы и ниже на склоне пулеметные точки врага. Он обвел их красным карандашом и дал младшему лейтенанту.

— Товарищ генерал-майор, про нас не забудьте! — напомнил я.

— Да, прихватите оператора, если он будет настаивать, и пострахуйте его во время съемки. Задача ясна? Выполняйте!

Мы отправились в обход, прячась за голые кустики, колючки, покрытые сухим прошлогодним вьюном. Незамеченные, мы обошли немцев и вышли на гору выше их расположения. Ниже нас на удобной для обзора террасе лежали за пулеметом трое и время от времени посылали очереди по нашим позициям. Они, конечно, не предполагали, что их могли обойти с тыла.

Я приготовился. Съемка началась по сигналу автоматов. Немцы судорожно задвигались, будто какая-то незримая сила подбрасывала их снизу, и вдруг замерли. Только тут я заметил еще террасу — ниже и правее. Несколько солдат бросили пулеметы и побежали, пригибаясь к земле. Двое из них упали замертво, остальные удрали.

Мы обследовали разрушенную часовню. Перевалили гору. Здесь мне знаком и дорог каждый пригорок, каждый кустик…

«Эх, Димка, Димка, почему тебя сейчас нет со мной?» — подумал я, вспомнив, как мы с ним грели здесь животами землю. Вот старые наши траншеи, окопы-одиночки.

На ржавой колючей проволоке висит вниз головой немец с длинными соломенными волосами. Его каска откатилась и лежит рядом с другой, ржавой, в которой застрял череп. Трудно поверить глазам — куда ни ступи, всюду кости, скелеты, черепа. Застрявшие между ветвей густого кустарника, проросшие травой, продырявленные каски СС и наши. Позеленевшие гильзы, рваные осколки мин и снарядов. Скелеты, проросшие желтыми подснежниками, перебитые, исковерканные автоматы, диски, котелки и термосы.

Меня догнал Костя Ряшенцев. Мы остановились. Перед нами клочок земли, который в течение нескольких месяцев обороны много раз переходил из рук в руки. Наши и немецкие мины и снаряды глубоко вспахивали эту землю. Проросшие весенними цветами кости героев — защитников города смешались с костями чужеземных пришельцев.

Мы осторожно двигались позади разведчиков. Они рассыпались, внимательно прочесывая кустарник. Меня окликнул отставший Ряшенцев:

— Смотрите, что я нашел!

Костя протянул мне обрывок ленточки. Я с трудом прочитал полустершееся окончание: «ЩАДНЫЙ»…

— С нашего корабля. Кто бы это мог быть?

Неподалеку звонко разорвались одна за другой четыре мины. Мы вернулись из сорок первого года в сорок четвертый. Я взял у Кости обрывок ленточки и положил в записную книжку рядом с фотографией матери. С ней я никогда не расставался.