С любимыми не расставайтесь!

ХОДОК. Правильнее было послать мужчину. Чтобы он, наоборот, похитил скорпионку.

Ушастый подошел к Ящерице, которая стояла поодаль.

УШАСТЫЙ. Ну и что! У меня тоже плохая память, ничего не помню.

ЯЩЕРИЦА. Ты знаешь, где наш отец и наша мать? Обещай, что никому не будешь говорить, тогда я скажу.

УШАСТЫЙ. Обещаю.

ЯЩЕРИЦА. Они живут там, у скорпионов.

УШАСТЫЙ. Нет! Нет! Им говорила неправду, теперь мне говоришь неправду? Зачем? Если бы они попали к скорпионам, их давно бы не было в живых! А ты говоришь, они живут! Как они могут жить! У кого! У скорпионов?

ЯЩЕРИЦА. А поверишь, их там уважают. Во всяком случае, относятся по-человечески. Вот мы говорим: скорпионы, скорпионы. А я еще тебя удивлю. Они не хотят убивать! Они не любят убивать!..

УШАСТЫЙ. Замолчи! Я не хочу тебя слушать!

ЯЩЕРИЦА. Тогда заткни уши руками.

Ушастый заткнул уши руками…

Там все другое, там все другое! Вот этот человек, который меня похитил. Знаешь, какой он? Знаешь, как он шутил, как он смешил меня?

Поодаль остановилась Черепашка.

ЧЕРЕПАШКА. Ушастый! Поди-ка сюда. Не слушай ее.

УШАСТЫЙ. Я ничего не слышу.

ЧЕРЕПАШКА. Не ври, раз ты меня слышишь – значит, и ее слышишь. (Подошла, обняла его.) Я жду, жду.

УШАСТЫЙ (поддаваясь). Иду, иду. (Смущенно Ящерице.) Любит меня.

Черепашка увлекла его за собой.

Яшерица осталась одна. И вдруг увидела двух молодых скорпионов с луками. И обрадовалась, и устремилась к ним.

ЯЩЕРИЦА. Лук-к!..

Скорпионы натянули тетивы своих луков и выпустили стрелы.

Ящерица упала.

Люди сидели вокруг Главы.

ГЛАВА. Итак, можно сделать выводы.

КРАСНОРЕЧИВЫЙ. Какие выводы! Она ничего нам не рассказала. Она все забыла.

ГЛАВА. Она не сказала о скорпионах ничего плохого. Она не ругала, не поносила их. А если бы они отнеслись к ней враждебно, то этого она бы не забыла.

ЧЕЛОВЕК БОЯ. А не значит ли это, что она предала нас скорпионам?

ГЛАВА. Я думаю, это значит, что скорпионы не испытывают к нам вражды. Не собираются на нас нападать, преследовать и уничтожать. Кстати, на этот раз не они напали на нас, а мы на них…

ЧЕЛОВЕК БОЯ. Потому что они трусы.

ГЛАВА. Потому что они трусы. Но, может быть, это значит, что мы можем вернуться в наши дома, на наше озеро, залечить там раны и жить, как прежде? Ловить рыбу, охотиться на кабанов, рожать детей…

ЛЮДИ. Домой!

– Домой, на наше озеро!

– Ловить рыбу и охотиться!

– Охотиться и рожать детей!

ЧЕЛОВЕК БОЯ. Прошу слова!

ГЛАВА. Я все сказал, больше не надо говорить.

ЧЕЛОВЕК БОЯ. А я хочу задать вопрос.

ГЛАВА. На все вопросы отвечено.

КРАСНОРЕЧИВЫЙ. Если бы я и хотел поспорить с тобою, Глава, то все равно не мог бы. Так красноречиво выразил наши общие чаяния. Да! Ловить рыбу! Да! Охотиться на кабанов! Да! Рожать детей! Хлестко сказано, хлестко!..

– Домой! Домой! – кричали женщины.

ГЛАВА (Человеку Боя). Распорядись, кто будет нести раненых. Проверь, чтобы никто не остался.

ЧЕЛОВЕК БОЯ. А ну живей! А ну шевелись! Кто не может идти? Так, ты. Героев боя в голову колонны. Тебя ведет Долгоносик. Тебя несут Щербатый и Ушастый… Кто там копается? А ну веселее!..

УШАСТЫЙ. Ящерица где? Ящерица здесь?

ЧЕЛОВЕК БОЯ. Все здесь, все. Держи носилки ровнее. Глава, все. Можно трогаться.

ГЛАВА. Трогаемся.

Люди пошли, сначала опасливо оглядываясь. Потом зашагали смелее. Потом побежали. В мигающем свете грозовых сполохов бежали вперед, домой. И кричали счастливо:

Домой! Домой! Домой!

Мимо лежащей Ящерицы, над убитой Ящерицей – к покою, к счастью, которое, как верилось, ждет их впереди…

Сценарии

Мать Иисуса

Тридцать третий год нашей эры. Дом Марии, матери Иисуса. В открытой двери стоит ее младшая сестра. Она вглядывается в сумрак дома.

– Мария! – тихо позвала она.

– Что там? Где мальчик? – отозвалась Мария.

– Отвела ребеночка, нашлись люди, приютили.

– Видишь – побоялись.

– Ну кто теперь не боится! Тоже дрожат. Самые верные друзья попрятались. Все куда-то исчезли, никого не найти. А первый друг, Петр, первый и отрекся.

– Вот ругаешься. Нехорошо.

– Почему нехорошо?

– А вот потому и нехорошо.

– Почему нехорошо? Ты можешь объяснить членораздельно?

– Что?

– Почему, спрашиваю, нехорошо?

Мария прислушивалась к тому, что происходит на улице. Гомон голосов нарастал.

– А… Он что говорил? Других не надо судить. Тогда и тебя судить не будут.

– Не знаю, не слышала, чтоб он это говорил.

– Спроси у людей, которые слышали.

– Все что-нибудь слышали. Каждый что-нибудь да слышал. Мы, говорят, ученики. Учились, учились, ничему не научились.