С любовью, Джейн (СИ)

— Вы упрекаете меня в холодности и одновременно подозреваете, что я храню нежные воспоминания о мисс Оливер, но вы, миссис Риверс, точно такая же: вы холодны со мной, но ваше сердце все еще жжет огонь страсти! Наши чувства похоронены под слоем льда, так стоит ли его ломать? Да, порой я испытываю сомнения, но я молюсь, чтобы Бог наставил меня. И я умею побеждать себя, — сказал он, но его голос дрогнул, и Сент-Джон поспешно отошел от меня. Это было похоже на то, как если бы он мучился от раны, но не желал являть ее миру.

Было так странно видеть его слабость, но это пробудило в моем сердце сострадание, и я невольно вспомнила слова леди Марволо, что Сент-Джон похож на океан, хранящий в себе необузданную силу и мощь.

— Нам всем нужна поддержка и человеческое тепло. Вы мой друг, вы мой наставник, я стала вашей женой и постараюсь стать для вас лучшей спутницей. Вы можете быть уверены во мне и в моей поддержке.

— Но? — он снова повернулся ко мне. — После таких признаний всегда следует «но».

— Нет никаких «но», — я нахмурилась. — Я хотела просить вас помочь мне в этом, не отталкивать меня. Почему вы не хотите довериться мне? Почему даже наедине со мной вы все время носите маску?

— Ты ошибаешься, Джейн, — Сент-Джон снова приблизился ко мне, — это не маска. Я не из тех, кому добродетель досталась даром, но я тот, кто готов усмирять плоть, чтобы стать ближе к Богу.

— Как мы будем жить дальше? — наверное ночь, лунный свет, теплый ветер придали мне уверенности и смелости. Я точно знала, что при свете дня ни за что не смогу заговорить об этом. — Как брат и сестра?

— Разве не этого вы хотели?

— Разве это не попытка обмануть Бога? Принести клятвы верности и…

— Я не собираюсь их нарушать! — повысил голос Сент-Джон.

— Но в мыслях вы далеко, сэр, — сказала я нежно, беря его за руку. — И уж если вы относитесь ко мне как к сестре, зачем обманываете? Не много ли лжи для того, кто хочет стать ближе к Богу?

Он тяжело дышал. Глядя на меня сверху вниз, его лицо в свете луны представлялось мертвенно-бледным.

— Я вам противен? — спросил он наконец. — Когда я прикасаюсь к вам, вы закрываете глаза и думаете о том, кто остался навсегда в сырой земле Англии? Сравниваете нас?

— Вы не противны мне! — воскликнула я с жаром. — Вы достойнейший из людей и вы прекрасно знаете, что красивы.

— И все же, вы сравниваете меня и его?

— Я не буду лгать, — я понурила голову, — я пока не смогла забыть мистера… — мне было тяжело произнести вслух имя моего дорогого хозяина, — я вспоминаю его, но я ни на минуту не забываю, что я принесла клятвы верности вам. Я не забываю, что вы рядом, а он — нет.

— Он не сделал бы тебя счастливой, я уверен, — сказал Сент-Джон, вновь обращая свой взор к океану. — И больше не будем об этом. Отныне и навсегда ты моя жена и… — Он замолчал, а я вспомнила старую детскую сказку, прочитанную еще в Гейтсхэдхолле, об одном хитреце, который перехитрил сам себя. Сент-Джон хотел видеть рядом с собой помощницу, ученицу, ту, которая будет следовать его указаниям и не прекословить, и при этом хотел остаться равнодушным к своему созданию.

— Я иду спать, Сент-Джон, — заявила я строго, — спокойной ночи.

Я раздумывала, должна ли я подойти к нему и поцеловать, правильно ли это будет теперь, когда он порывисто обернулся, зажимая пальцами мой подбородок, чтобы я не смогла повернуть голову ни на дюйм, и поцеловал меня. О, насколько не был похож этот поцелуй на предыдущие и как он напугал меня! Словно замерзшее озеро вдруг взметнулось в небеса искристым фонтаном; в этом поцелуе не было страсти, но было отчаянье и я, затаив дыхание, замерла и только ждала, что будет дальше.

— Джейн… — Сент-Джон отшатнулся от меня, тяжело опираясь на перила. — Ты этого хотела, Джейн?

— Я хотела, чтобы вы были более откровенны со мной и не носили бы броню отчужденности тогда, когда этого не надо, — осторожно ответила я ему. Мне было трудно дышать, я смотрела на Сент-Джона словно впервые. Растерянный, без вечного надменного выражения на красивом лице он был похож на пробужденную от сна скульптуру. Его волосы, всегда так тщательно причесанные, растрепал ветер. В его глазах горел огонь, а губы после поцелуя были полуоткрыты, он тяжело дышал и не сводил с меня напряженного взгляда. Мне казалось, что он злится на меня за то, что я увидела его в минуту слабости.

— Моя броня нужна не только мне, — выговорил он наконец, выпрямляясь и приглаживая волосы; новый порыв ветра снова растрепал их.

— Простите, — пробормотала я и кинулась к каюте. Мое сердце билось от непонятного волнения. О, нет, ни на минуту я не забывала о мистере Рочестере, но впервые за последнее время я допустила мысль, что горе раньше или позже забудется и мне опять захочется простых радостей: домашнего уюта, горячего очага, любви и счастья, всего того, что так презирает Сент-Джон.

========== 3 ==========