С любовью, Лондон

– Котлеты, милый, – проворковала мама, принимая пакет из рук Рика и чмокнула его в щеку.

– Только не говорите, что тут не знают, что такое котлеты? – спросила я, отвернувшись к мойке, чтобы не видеть, как этот супостат лапает мою мать.

– Кейт, конечно, мы знаем, что такое котлеты, – ответил Рик. – Но для холостяка котлеты это что-то недосягаемое. Я просто обязан был жениться на твоей матери и привести вас сюда, чтобы иметь возможность есть их, когда захочу.

– Так это и есть твой коварный план? – спросила мама.

О, нет! Она снова кокетничает с ним! Ну сколько можно-то, а?

– Это лишь его небольшая часть, – ответил Рик, и, судя по звуку, кто-то снова кого-то чмокнул. – Джули, а ты знаешь, у твоей дочери настоящий ораторский талант? – спросил он, и я вжала голову в шею, прислушиваясь и пытаясь понять, говорит ли он искренне или готовится подложить мне очередную свинью.

– Да, она мне уже сказала, – ответила мама.

– А ещё Кейт согласилась стать репетитором для неуспевающих, – добавил Рик.

Картофелина выпала из моих рук, гулко ударившись о дно мойки. Я немедленно повернулась и выдала:

– Должно быть, я была без сознания, когда это говорила.

– Я думал, мы все уладили, – с хитрой улыбочкой проговорил Рик.

– Ничего подобного!

– Не упрямься, Катерина! – мама перешла на русский, и стало ясно, что она снова собирается наехать. – Партия сказала: «Надо!». Комсомол ответил?.. – и сурово так зыркнула на меня.

– Есть, – обречённо промямлила я.

– Я вот сейчас вообще ничего не понял, – заметил Рик. – Это идиоматический оборот? Что он значит?

«Это никакой не идиоматический оборот, Маверик! Это просто задница какая-то! Задница, в которую ты меня втягиваешь!» – едва не вырвалось у меня.

– М-да, надо было выходить замуж за американца постарше, тогда бы не пришлось объяснять такие элементарные вещи, – проговорила мама, ловко переворачивая котлетки румяной стороной кверху.

Так-то ему! Дай пять, мам!

– Ты намекаешь, что я не дорос до понимания таких вещей? – сквозь смех произнес Рик.

– Определенно. Сейчас поужинаем, и я зачитаю тебе любимые моменты из «Очерков истории КПСС», – продолжала дурачиться мама.

– Звучит как-то не очень, – улыбнулся маме Рик. – Но, так и быть, с тобой я на все согласен.

– Отлично, милый! Дочь, передай Рику луковицу. Терпеть не могу, когда кто-то сидит без дела, – заявила она, потеснив меня у мойки, и принялась мыть тарелку.

А я впервые в жизни совсем не возражала против ее деспотичного тона.

– Джули, – шмыгнул носом Рик через пару минут, кромсая лук на разделочной доске, – до меня только дошло! Какие очерки?! Ты же была совсем еще ребенком во времена Союза!

Браво, мистер Хьюз! Теперь можно не волноваться. Будущее американской нации в надежных руках, если вы так быстро соображаете! С таким учителем у этой страны есть все шансы вырастить достойную смену.

И этим утром я ещё больше убедилась в силе своего сарказма, когда парочка достойных представителей будущего нации устроила драку в школьном коридоре второго этажа в то самое время, пока я перекладывала учебники в рюкзак из шкафчика, заткнув уши наушниками. Сегодня я решила начать экспресс-курс по исправлению акцента и слушала Кэти Перри. Вообще-то, мне было не принципиально, кого слушать. Главное, чтобы этот кто-то не подсюсюкивал. Хотя сердце кровью обливалось, как хотелось послушать шикарный тембр с хрипотцой одного гавайского парня.

Но те две гориллы мне так и не дали закончить сеанс аудирования, в пылу драки, начало которой я даже не заметила, почти впихнув меня в собственный шкафчик. И стало понятно, насколько же уместна тут оказалась та самая наклейка на его дверце.

Но моё более близкое знакомство с внутренним устройством шкафчика закончилось так же внезапно, как и началось. Теперь меня никто не пихал туда, и я имела возможность повернуться и выяснить, какого хрена тут творится. В окружении толпы стояли виновники торжества. Но никто никого больше не метелил и не портил воздух избытком тестостерона. Одного бройлера держал Курт, а второго – другой бройлер. Меня тоже кто-то держал за предплечье, прижимая к себе. Подняв голову и наткнувшись на взгляд серо-голубых глаз, я чуть было не решила, что меня все-таки прибили, и я попала в рай. Но это длилось недолго. Стоило мне только вспомнить, кому этот взгляд принадлежит. Выдернув руку из захвата, я отступила, с подозрением уставившись на Лондона. Вчерашний прикид, та же небрежная прическа и рюкзак на одном плече, разве что заспанная физиономия стала еще смазливее.

– Как ты? – спросил Лондон, и его тон даже можно было счесть обеспокоенным.

– Кажется, мне нос сломали, – коснувшись пальцами переносицы, которую дико саднило, ответила я, зло поглядывая на бройлеров.

Одного уже уводили в другой конец коридора, а второму Курт что-то говорил. Петушиный бой был окончен, и народ стал расходиться по своим делам.

– Идем, я провожу тебя к медику, – предложил Лондон, – надо приложить лёд.

Пока я раздумывала над его предложением, которое звучало вполне искренне, рядом с нами нарисовался Курт.