С любовью, Луков

Неосознанно я потянулась рукой к браслету. Моему новому браслету. Затем дотронулась до кружевной ткани костюма и очертанию плоского прямоугольника под ней.

— Я в норме, — ответила я, снова глядя на маму, которая, наконец-то, перестала размахивать руками. Она смотрела на нас с Иваном, и даже издали было видно, что женщина улыбается.

Я помахала ей в ответ. Лишь пара взмахов, и всего на секунду.

Казалось, мама кричала, настолько широко был раскрыт ее рот. И зная ее, она вполне могла бы визжать от восторга. Женщина выглядела крайне возбужденной…

Стоило перестать винить себя и попытаться сосредоточиться на том, чтобы с этого момента относиться к своей матери лучше. Ничего другого не оставалось.

Иван переместил свои ладони с моих плеч и начал растирать верхнюю часть моей спины, вверх и вниз.

Музыка остановилась через минуту. Нам было видно, как двое фигуристов сошли со льда, размахивая руками и приветствуя зрителей на арене, прежде чем освободить проход и направиться в зону ожидания результатов.

Тренер Ли повернулась к нам, приподняв брови и пристально посмотрев на нас с Иваном, а затем чётко произнесла:

— Вы готовы.

Не спрашивая, а утверждая.

Потому что это читалось по нашим лицам.

— Вы превзошли все мои ожидания на этот сезон. Иван, не забудь про темп после того, как выйдешь из «Три-Три», а ты, Жасмин... — ее лицо озарилось улыбкой, которая пробрала меня до костей. — Просто будь собой, ладно?

Быть собой.

Я не знала, что именно Нэнси имела в виду, но все же утвердительно кивнула.

Быть собой.

— Давай порвем их, малыш, — прошептал Иван мне на ухо, вновь сжимая мои плечи.

Коротко кивнув, я просканировала аплодирующую толпу. Затем мы направились ко входу на лед. Единственным человеком, с которым я соревновалась в эту ночь, являлась... я сама. С человеком, которым я была, когда каталась с Полом. Пока у меня получалось вести себя лучше, чем моя предыдущая версия... А больше ничего и не надо.

Наша с ним история осталась в далеком прошлом, мне же нужно было сосредоточиться на настоящем. Я сняла свои защитные чехлы и передала их тренеру Ли, прежде чем выйти на лед, а затем остановилась у бортика, ожидая Ивана, который шел следом. Однако тренер Ли оказалась права. Женщина не очень любила подбадривающие беседы или нравоучения в последнюю минуту, кроме тех, которые только что произнесла, и тех, которые вбила в нас на тренировках.

Честно говоря, казалось нереальным, стоять на льду в эту ночь, слушая, как люди приветствуют Ивана, скандируя его имя, словно мы находились на баскетбольном матче.

Иван! Иван! Иван!

Луков! Луков! Луков!

Я наблюдала такое и раньше. Издалека — со стороны или из зала, — но не тогда, когда стояла на льду рядом с человеком, из-за которого все эти люди сходили с ума.

И все же, стоя там и прислушиваясь, я уловила еле слышный гул.

Жасмин! Жасмин! Жасмин!

Пусть этот гул и звучал, как каша из голосов моей семьи... Для меня этого оказалось более чем достаточно.

Намного больше, чем я заслуживала. И тепло, согревающее меня изнутри при воспоминаниях о том, как Иван подарил мне браслет, и о словах тренера Ли, показалось мне таким уютным, словно я находилась дома. Ощущение казалось естественным. И было ужасно похоже на любовь.

Иван пальцами сжал мой затылок, и, направив на него взгляд, я увидела, как он улыбается мне.

И улыбнулась ему в ответ.

Мы одновременно повернулись лицом к центру льда, так же, как делали это без единой подсказки во время тренировок. Иван протянул свою руку, пристально наблюдая за мной. Я посмотрела на него и вложила свою ладонь в его. Держась за руки, мы покатились к середине, и в этот момент скандирование толпы превратилось в крики.

— Что бы ни случилось, да? — спросила я Ивана, когда мы подъехали к месту старта и притормозили.

Не отпуская мою руку, он кивнул и сделал шаг назад, чтобы встать на исходную позицию.

— Что бы ни случилось, — произнес парень еле слышно. Затем продолжил шевелить губами. И сказал ровно три слова. — Я люблю тебя.

Если бы на мне была надета другая обувь, а не коньки, я бы споткнулась, или даже упала.

Приземлилась бы на свою чертову задницу или, возможно, даже раскроила себе подбородок.

К счастью, на мне оказалась надеты коньки, а не теннисные туфли или шлёпанцы. Однако это не остановило меня от сковавшего все тело напряжения. Я стояла, замерев. Прекрасно осознавая, что нужно занять позицию, но находилась в таком изумлении, что смогла лишь прошипеть в ответ:

— Что?

Думаю, я неверно прочитала по его губам.

Иван встал передо мной с легкой улыбкой на лице, заняв на льду определённую позицию.

— Я люблю тебя, — повторил он, словно говорил это тысячу раз в прошлом. Как будто мы не находились в минуте от того, чтобы начать нашу короткую программу перед аудиторией, включающей в себя гораздо больше людей, чем фигуристы в КИЛ.

Я моргнула, но не могла думать ни о чем другом, кроме слов, которые только что сорвались с губ моего партнера.