С любовью, Рома

Та весна была самой счастливой в моей жизни. Мы были юны, наивны, влюблены и полны надежд на будущее, мир виделся огромным и завораживающим, а жизнь долгой и увлекательной.

Поступать решили в Питер. Вдвоём. Северная столица была моей мечтой, манившей своим флёром таинственности и аристократизма, и всегда казавшейся мне чем-то недосягаемым. Однако Черновы в который раз доказали мне, что нет ничего невозможного, нужно лишь захотеть. Ромка — тот вообще был согласен на всё. Наверное, если бы не я, то его выбор всё же пал бы на Москву, поближе к братьям, но стоило однажды поделиться с ним своими смешными надеждами, как он тут же встрепенулся и, махнув на всё рукой, заключил: «Питер так Питер».

Его родители тоже вполне спокойно восприняли известие о нашем намерении уехать учиться в другой город. Мне вообще казалось, что после отъезда старших сыновей они уже мало чего боялись. Да и в целом мысли Сашек на тот момент были заняты другим: они обдумывали возможность родить ещё одного ребёнка, но мы об этом, конечно же, ещё не догадывались.

— Сдавайте экзамены, — подытожил наш разговор Александр Дмитриевич, — а мы поможем, чем сможем.

Это и явилось отправной точкой наших планов на жизнь. Сама бы я в жизни не решилась на такую авантюру, но рядом был Рома и… всё нам было по плечу.

Бабушка не столь восторженно отнеслась к возможному отъезду в Питер. В первую очередь потому, что она понимала: помочь мне чем-либо там она не сможет.

— Соня, но это же такие деньги! — схватилась ба за голову. — Где же мы их возьмём?

— На бюджет поступлю, — самоуверенно заявила я, хотя сомнений у меня хватило бы на десятерых.

— Да, но на что ты там жить будешь?

— Общагу дадут, работать пойду… — тут я запнулась, не зная, стоит ли продолжать свою мысль, но всё же решила быть честной с бабушкой до конца: — Да и Рома будет там квартиру снимать…

— То есть ты собираешься с ним жить? — поразилась ба.

Я густо покраснела, но всё же проблеяла «да».

На что бабуля тяжело вздохнула и обречённо покачала головой:

— И ты туда же.

— Куда? — моментально напряглась. Посвящать её в подробности своей личной жизни я не планировала, но… совесть подсказывала, что как-то объяснить всё-таки нужно.

Она посмотрела на меня долгим выразительным взглядом, после чего печально заметила:

— Любовь порой бывает безрассудной, и это… причиняет боль. По крайней мере, твою мать она не сделала счастливой. Пообещай мне одно: что бы не происходило в твоей жизни, ты постараешься сохранить здравомыслие.

Разговор, а вернее, его окончание мне не понравился, но я всё же заверила бабушку, что в первую очередь буду думать головой, а уже только потом поддаваться эмоциям.

В конце концов бабуля смирилась с моим отъездом, даже найдя какие-то плюсы в этом:

— Правильно, нечего тебе всю жизнь здесь сидеть. Тебе расти надо…

Как же я была благодарна ей за это. В то время я ещё верила, что обязательно вырвусь из этой нищеты и обязательно заработаю достаточно денег, чтобы обеспечить бабушку и маму всем необходимым. А ещё где-то там, на задворках сознания, теплилась наивная детская мечта, что вот вырасту я и непременно найду способ… вылечить маму. Мечта была наивной и тупиковой, но именно она была целительной пилюлей для успокоения совести: я ведь не просто сбегаю из дома, оставляя свою семью, а выполняю великую миссию по их спасению…

***

Несмотря на гормональный компот в наших головах и розовый туман перед глазами, мы с Романом Александровичем каким-то чудом смогли неплохо сдать экзамены. И если в Роминых способностях у меня не было никаких сомнений, то собственные результаты приятно удивили.

Отгремел выпускной — неоправданно пафосный и до неприличия беспечный. Само торжество не особо отложилось в памяти, зато рассвет на набережной в надёжных Ромкиных объятиях стоил многого.

А уже в июле с подачи Черновых мы улетели в Питер.

Я ещё пыталась мяться и краснеть, заверяя их, что обязательно возмещу траты, но Александр Дмитриевич просто фыркнул и велел:

— Соня, выдохни. Это наш вам подарок на окончание школы.

С нами отправилась Саня. Вернее, Александра Сергеевна, но на тот момент меня настоятельно просили быть с ней на «ты».

— Не настолько я старая, — заверила меня Ромина мама.

На что он только фыркнул в своей высокомерной манере.

— Твоему старшему сыну уже двадцатник. Конечно, ты не стара, но давай будем честны — первая свежесть осталась несколько позади.

Я бы его убила, но Александра Сергеевна всегда отличалась поразительным спокойствием, иначе бы, наверное, просто умом тронулась со всем своим семейством.

— Посмотрю, как ты запоёшь, когда у тебя собственные дети появятся.

— Дети?! — возмутился Ромео. — У меня? Упаси господи…

Их перепалки всегда забавляли меня. У Черновых вообще была удивительная, неповторимая манера общения друг с другом. Однако в этот раз, вопреки улыбке на моих губах, в глубине души отозвалось что-то неприятное.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

***