С любовью, Старгерл

Голова мальчика дернулась вверх, голубые глаза расширились – никто не сыграл бы застигнутого врасплох человека лучше.

– Ага-ага, «Оскар» тебя заждался, – добавила я.

– Че? – проговорил он, по-прежнему не снимая с лица маски удивления.

– Ладно, замяли. Ты опять плюешься косточками. И знаешь: одно дело – плеваться снаружи. Но здесь…

Он выстрелил изо рта еще одним «снарядом»: «Пту-у-у!»

– …библиотека. – Я пнула его в ногу.

Он тут же пнул меня в ответ. Это меня поразило. Было больно. Я выхватила у него из рук книгу. Это оказалась «Ундина»[23]. Пьеса французского автора.

Он выхватил ее у меня. Я изо всех сил постаралась испепелить его самым страшным взглядом, на какой способна, и тут же почувствовала себя очень глупо – опыт испепеления взглядом у меня небольшой. В любом случае эта попытка прошла даром, потому что парень тут же сунул нос обратно в книгу и всем своим видом вновь изобразил Персонажа, Которому Невдомек, что Рядом Кто-то Есть.

Я сообразила, что мне ничего не остается, кроме как развернуться и уйти. Так я сделала. Но тут же вернулась и уперла в него указующий перст: «А еще держись подальше от Пуси!»

Он опять не реагировал.

7 июля

Ну, скажу я тебе, «Ундина» – последнее произведение, какое я только могла бы себе представить в руках этого мальчишки. Это драма о девушке, которая не просто девушка, но еще вроде как русалка. Ее можно назвать волшебницей или колдуньей, но, по мне, в ней очень много человеческого. На все она смотрит глазами ребенка. Всегда счастлива, поет. Живет у пожилой пары в лесу у озера, и когда мимо проезжает рыцарь по имени Ганс, он кажется ей самым прекрасным существом из всех, кого она когда-либо встречала. Ей теперь ничего не нужно – только выйти за него замуж, жить с ним счастливо и умереть в один день. Но все оказывается не так просто. Ей приходится выйти в мир, который не понимает и не принимает ундин. В конце концов люди отвергают ее и изгоняют в пучину вод, из которых она когда-то вышла. Возлюбленный Ганс умирает на берегу. К счастью и по милости божией, его образ стерся из ее памяти, и позже, когда из воды она снова видит его тело, красота Ганса снова поражает ее воображение, и она восклицает: «Как бы я могла его полюбить!»

Почему он читал это? И зачем он вообще читал? Как он мог читать книгу, которая теперь, когда я тоже ее прочла, стала моей любимой?

9 июля

Пуся разбудила меня телефонным звонком и прокричала неистовым голосом:

– Скорее! У Бетти Лу в окне красная тапочка.

Десять минут спустя мы уже ворвались к ней в гостиную. Первым делом я сняла с основного окна тапочку-носок.

– Простите, – произнесла хозяйка, безвольно распростершаяся на диване, – я не хотела вас беспокоить. Иногда просто так тяжело…

– Не стоит, – сказала я, – ведь друзья и нужны, чтобы помогать пережить трудности.

Мы запретили Бетти Лу подключаться к работе самой, но разрешили давать нам указания, и, в общем, мы с Пусей – известные искусницы-кондитеры – умудрились, в конце концов, испечь целый противень печенья с шоколадной крошкой. Потом накормили миссис Ферн, расчесали ей волосы, помассировали ступни, почитали ей, спели, станцевали – и ко времени ужина она уже танцевала вместе с нами.

11 июля

Я тебе еще не рассказывала? У меня появилась работа. Сама я называю себя парикмахером садов. Я повесила объявление на окне «У Марджи» и еще разместила его в «Ленапе». Мистер Прингл на компьютере сделал для меня визитные карточки. На них стоит мой логотип: червячок в бейсбольной кепке с широкой улыбкой. В цветах я, конечно, не особенно разбираюсь, поэтому ни за что замысловатое не берусь. Просто помогаю с обычными делами в саду – полю грядки, поливаю их, выношу мусор. Да и беру недорого. Наверное, поэтому моими услугами пользуются. Поэтому – и еще из-за моей мегакрутой тачки. Я купила ее в хозяйственном магазине, нарисовала на одном борту своего червяка, а на другом – подсолнух.

Сегодня я работала у одной семьи, их фамилия Клеко. Миссис Клеко пригласила меня еще на прошлой неделе. Дом у них красивый, из серого камня, с большой верандой и желтыми маркизами по всему периметру, а вдоль улицы, на которой он стоит, высажены платаны.

Я сразу отправилась на задний двор, наполовину выложенный кирпичами, наполовину отданный под газон. Сад у них – самый красивый из всех, где мне до сих пор доводилось работать. Одни цветы чего стоят, а тут еще и изысканные зеленые заросли выше меня, небольшие каменные скульптуры (ребенок с книжкой, ангел-хранитель…), белая береза и пара остролистов, а через все это великолепие вьется дорожка из плитняка. Как я тебе раньше говорила, волшебные места нельзя создать, их можно только обнаружить, открыть – но сад Клеко близко подошел к тому, чтобы считаться волшебным местом.