С любовью, верой и отвагой

Родня Чернова обратила внимание на молодого офицера, ждавшего похоронную процессию у ворот кладбища. Но никому из них в голову не пришло, что это и есть безутешная вдова Василия Степановича. Они, конечно, знали о том, что когда-то давно от покойного сбежала жена, но где она сейчас и что с ней — этим в Маринищах никто не интересовался.

Офицер, сняв шляпу, пошёл, слегка прихрамывая на левую ногу и опираясь на трость, за траурным шествием к вырытой могиле и был до конца церемонии. Родственники и знакомые стали прощаться с умершим. Тогда приблизился и он, наклонился и, как все, поцеловал холодный лоб покойного.

Двоюродная сестра Чернова подумала, будто этот человек — из молодых приятелей её братца, из тех богатых шалопаев, которых тот учил играть в карты и ловко обыгрывал. Она пригласила офицера на поминки. Но он, пряча лицо в бобровый воротник своей щегольской, сшитой явно не здесь шинели, только отрицательно покачал головой. Потом они видели, как он сел в экипаж и быстро уехал.

Андрей Васильевич Дуров за ужином приказал подать водки и выпить на помин души преставившегося раба Божия Василия. Надежда взяла с подноса маленькую хрустальную рюмку:

   — Пусть будет пухом ему земля.

   — Ты, друг мой, так и ни одной слезинки не выронишь о горькой кончине своего благоверного супруга? — спросил её отец.

   — Нынче летом, батюшка, я столько видела смертей, что плакать мне не о чем. Боевые мои друзья, прекраснейшие люди, погибали на поле чести, разорванные на куски гранатами, а не пьяными, свалившись из саней в сугроб...

   — Думаю всё-таки, что ты его любила.

   — Я боготворила его.

   — И теперь — ни вздоха?

   — Да.

На том они и кончили беседу, разойдясь по своим комнатам. Но спать Надежда сразу не легла. Душа её была в тревоге и жаждала какого-то неведомого успокоения. Став на колени перед иконой Божьей Матери, она горячо помолилась ей и предалась своим мыслям.

«Отныне свободна! — хотелось ей закричать на весь дом. — До конца свободна! По воле Господней избавилась я от этих уз, от слова, данного пред алтарём, пред ликом Божьим. Господь ещё милостив ко мне. Великое утешение дарует он скорбящим и молящим его о ниспослании счастья...»

Она принялась бродить по комнате, натыкаясь на мебель и дотрагиваясь до вещей и предметов в поисках чего-то важного, необходимого ей сейчас как воздух. Она открыла на ощупь конторку, увидела там стопку листов бумаги, пучок гусиных перьев, чернильницу и выложила всё это на стол. Потом зажгла вторую свечу и села. Обмакнув перо Bi чёрную тягучую жидкость, Надежда неожиданно для себя самой вдруг написала на бумаге: «Он был собою молодец, довольно ловкий с дамами, довольно вежливый со старухами, довольно образованный, довольно сведущий по тамошнему месту...»

«Он» — это тридцатишестилетний Василий Степанович Чернов, её муж, лежавший в гробу с лицом, похожим на серую маску. Жестокая болезнь изглодала его. Но она помнила Василия другим: красивым и молодым. Потому у неё порой возникало ощущение, что сегодня она стояла у могилы неизвестного ей человека, а Василий жив и скоро наведается сюда.

Чтобы покончить с прошлым, Надежда решила описать историю своей первой любви, замужества и разочарования в нём, изменив имена действующих лиц и уснастив сюжет кое-какими новыми деталями. Пусть это будет очень страшная история, думала Надежда, которая могла бы приключиться с ней, останься она во власти беспутного Чернова. Влекомые злым роком, её персонажи двинутся по кругам ада, не понимая, что есть причина их несчастий. Мучительная смерть главной героини всех ошеломит, всех потрясёт, и они склонят головы перед неотвратимостью Судьбы.

Надежда писала всю ночь, пока не догорела последняя в её комнате свеча. Под утро она придумала название для своего творения: «Игра Судьбы, или Противозаконная любовь». Она знала, для кого пишет. Рукопись будет читать Михаил Станкович, её сын Иван, сёстры Клеопатра и Евгения, брат Василий, дядя Николай, отец и его молодая жена, если к тому времени хорошо выучит буквы русского алфавита. Эти люди без труда разгадают все иносказания, и тогда, наверное, её побег из дома предстанет перед ними в ином свете.

Взбудораженная своей необычной идеей, Надежда рассеянно встретила утром лекаря Вишневского, который пришёл провести с ней очередной сеанс массажа. Этот массаж уже помог: опухоль на ноге уменьшилась, подвижность коленного сустава почти восстановилась, мышцы обрели упругость.

Вишневский был доволен результатами лечения. Но сегодня его привёл сюда не столько врачебный долг, сколько глубокое чувство. Надежда Андреевна стала вдовой, то есть — вновь свободной в своём выборе женщиной, и на этот её новый выбор он рассчитывал весьма серьёзно повлиять.