С любовью, верой и отвагой

С утра лекарь перепробовал несколько мазей для массажа, проделал упражнения с пальцами и руками. Теперь они казались ему сильными, гибкими и тёплыми, точно заряженными электричеством. Он начнёт с ноги, потом предложит ей общий массаж корпуса, дабы устранить последствия воспаления лёгких, потом проведёт два-три особенных приёма, и она не устоит. Не может такого быть, чтобы эта прелестная женщина, ведя жизнь в кругу мужчин, никогда ни с одним из них ни разу...

Все началось как обычно. Массаж контуженой голени, колена и бёдра лекарь провёл спокойно и уверенно. Она согласилась, что теперь можно размять мышцы спины, и сняла рубашку. От мягких нажатий его ладоней, от похлопываний и поглаживаний по телу разливалась истома. Она будто бы медленно погружалась в горячий омут, а пришла в себя, когда пальцы лекаря нежно сжали ей соски.

   — О нет, сударь! — В мгновенье ока Надежда вскочила на ноги, схватила свою рубашку, лежавшую в изголовье, и стала надевать. — Ради всех святых, вот этого не нужно! Ваш массаж — от бога Эрота, а вовсе не от врачевателя Гиппократа...

   — Чего вы боитесь, Надежда Андреевна? — Он уже держал её за плечи и повелительно заглядывал ей в глаза.

   — Вы злоупотребили моим доверием!

   — Разве?

   — Да. Я не давала вам повода. Тем более вы — врач. Вы не можете так себя вести. — Она затянула у ворота своей мужской рубахи шёлковый шнурок.

   — А если я скажу, что делаю вам предложение руки и сердца и готов сегодня объявить об этом в обществе?

Надежда усмехнулась:

   — Оригинальный способ сватовства вы изобрели...

   — Не более оригинальный, чем вы — жить и действовать в этом мире! — парировал Вишневский. — Уверен, мы будем прекрасной парой. Ведь понимаете же вы, что рано или поздно вам придётся вернуться в дом, к своей истинной, женской, ипостаси.

   — Да, иногда я думаю об этом. Но я люблю другого человека.

   — Вы любите? — Вишневский безмерно удивился. — Кого?

   — Знать его имя вам незачем. Скажу только, что он — офицер, мы были вместе на Бородинском поле. Пот и кровь войны связывают нас крепче всяких клятв и обещаний.

   — Но эта война ещё не кончилась. — Он посмотрел на Надежду значительно. — Дай Бог вашему избраннику уцелеть в её новых схватках. А я жил, живу и буду жить здесь. Приезжайте, Надежда Андреевна! Остаюсь вашим покорным слугою...

Лекарь Вишневский низко поклонился ей, взял свой чёрный саквояж и вышел из комнаты.

11. АРМИЯ ИДЁТ НА ЗАПАД

В Брест-Литовском, прежде чем

выступить за границу, должно было

нам выдержать инспекторский смотр.

Целые два часа проливной дождь

обливал нас с головы до ног. Наконец,

промокшие до костей, перешли мы за

рубеж России; солнце вышло из облаков

и ярко заблистало; лучи его и тёплый ветер

скоро высушили наши мундиры.

Н. Дурова. Кавалерист-девица.

Происшествие в России. Ч. 2

Резервный эскадрон Литовского уланского полка под командованием штабс-ротмистра Ржонсницкого двигался по дороге от местечка Бяла Подласка к Варшаве. Надежда, как второй по старшинству в нём офицер, ехала «в замке», наблюдая за колонной улан с тыла. Польский ландшафт здесь напоминал ей Волынь и Подолию, где она, служа в гусарах, поездила когда-то немало. Те же ровные пространства полей и небольшие перелески, те же крестьянские дома, выбеленные известью.

Эскадрон шёл то рысью, то шагом. Лошади, недавно пригнанные из ремонта, были бодрыми и свежими. Солдаты, получившие третнее сентябрьское жалованье на две недели раньше и по увеличенному расчёту в связи с заграничным походом, смотрели весело. За спиной у них оставалась Россия, трудно пережившая 1812 год, а впереди лежала благоустроенная Европа, по которой предстояло им пройти победным маршем и освободить её от французов.

Впрочем, мысли самой Надежды были не такими радужными. Ей вспоминался разговор с фельдмаршалом Кутузовым. Как и предрекал великий полководец, она через три дня будет в Варшаве, но князя нет в живых, и праздновать там победу без него ей почему-то не хочется. Совсем другой была бы её служба и карьера при нём, главнокомандующем русской армии. Теперь же, когда этот пост занял Барклай-де-Толли, делать в штабе главнокомандующего ей нечего. «Ледовитый немец» и раньше давал понять офицеру Александрову, что для него вся эта история — не более чем шутка государя...