С Лубянки на фронт

Сборы у Плетнева были недолгими. Прощание дома и на службе. И цепочка необходимостей — грузовик, инструктаж, оружие, боеприпасы, карты… Кроме нескольких оперативников его группе предавалась своеобразная пехота — красноармейцы из числа пограничников. Из Киева группа выбралась легко, ведь провожающие пожелали им счастливой дороги. А Якунчиков проводил с прибауткой:

— «Верные друзья, — половина дороги» — говорит пословица, а я добавлю: пусть она будет вся. Одному ехать — и дорога долга. Поезжайте через Тернополь — быстрее доберетесь…

Но чем ближе машина приближалась к Львову, тем теснее и затористее становилась гудящая дорога, ведущая на запад Украины. Навстречу машине оперативников шел нескончаемый поток велосипедистов, гужевых повозок, легковых автомобилей и грузовых машин — и армейских, и цивильных. Тяжело было в местах, где шоссе сужалось из-за ремонтных работ. В таких «бутылочных горлышках» с той и другой стороны скапливались убегающие от войны граждане. Часто встречались идущие и везущие на тачках и самодельных возках, видимо, домашнее барахло — семейные пожитки.

Сидя в кабине грузовика, Плетнев чертыхался:

«Вот дурак, послушался Алексеича, ехать через Тернополь, когда надо было ударить в сторону Коростеня, а там через Ровно и на Львов. Но что сделаешь, теперь вот катишься, как горшки везешь».

И словно уловив ход мыслей старшего, водитель машины заметил:

— Ничего, товарищ капитан, доедем — не ищут дороги, а спрашивают, доберемся до цели. Бензина хватит.

— Все понятно, дай-то боже, чтоб все было гоже!

— Будет!

Конечно, Плетнев не мог знать, что дорога через Ровно закрыта по стратегическим соображениям: по ней к фронту перебрасывались три советских механизированных корпуса генералов: 19-й — Н.В. Фекленко, 9-й — К.К. Рокоссовского и 8-й — Д.И. Рябышева, чтобы закрыть брешь, образовавшуюся на стыке между пятой и шестой нашими армиями. Именно в эту неприкрытую Красной армией местность ринулись механизированные немецкие войска 1-й танковой группы, возглавляемой Эвальдом фон Клейстом, входившей в группу армий «Юг».

Фашистов надо было непременно остановить, сорвать угрозу глубокого прорыва. Поэтому во временном промежутке с 23 по 30 июня 1941 года разразилось первое грандиозное танковое сражение за населенные пункты треугольника: Дубно — Луцк — Броды, в котором, к великому сожалению, судьба не принесла нам победы.

Юго-Западный фронт потерял 2648 танков против немецких 260 машин и отступил, хотя Жуков слал и слал шифровки — контратаковать, и все. Но через несколько дней уже было нечем контратаковать — оказалась выбита пехота, появилась нехватка боеприпасов, ощущалась потеря средств связи, возникли проблемы с продовольствием и т. д.

Попавший в плен к немцам под Сенно в ходе Лепельского контрудара командир гаубичной батареи 14-й танковой дивизии капитан Яков Джугашвили, сын Сталина, характеризуя обстановку боевых действий тех дней, на допросе заявит:

«Неудачи советских танковых войск объясняются не плохим качеством материалов или вооружения, а неспособностью командования и отсутствием маневрирования…

Командиры бригад — дивизий — корпусов не в состоянии решать оперативные задачи. В особой степени это касается взаимодействия различных видов вооруженных сил…»

Не выдержав позора поражения, 28 июня 1941 года застрелился член Военного совета Юго-Западного фронта корпусной комиссар Н.Н. Вашугин…

Сдались в плен командующий 12-й армии генерал-майор П.Г. Понеделин и командир 13-го стрелкового корпуса генерал-майор Н.К. Кириллов, которые по возвращении в СССР в 1945 году и выдачи их американскими властями, после тщательного разбирательства в течение нескольких лет, были судимы. По приговору военного трибунала были расстреляны.

Однако, надо признать, что большинство солдат и командиров являли собой примеры преданности народу и Родине, воюя с врагами Отчизны доблестно и геройски.

Понеделина обвиняли в том, что «…попав в окружение противника, он имел полную возможность пробиться к своим, как это сделало большинство частей его армии. Но Понеделин не проявил необходимой настойчивости и воли к победе, поддался панике, струсил и сдался в плен врагу, дезертировал, совершив таким образом преступление перед Родиной как нарушитель воинской присяги».

Такое же обвинение было предъявлено и Кириллову.

Либеральная пресса взахлеб верещит о жестокости кровавого тирана Сталина, который таким образом свалил на честных и преданных генералов свои же собственные ошибки. Но так уж безвинны были «жертвы сталинского режима»? Виноваты были конкретные командиры, которые из-за разгильдяйства и трусости, пьянства и измене присяге подобными действиями, по существу, помогали вермахту, с чем читатель познакомится ниже.

* * *