С.М.У.Т.А.

Вадим кивнул и ушёл. На колокольне было свежо. Ветер быстро нагнал тучи и они полностью закрыли небо. Быстро сгустилась тьма, заморосил мелкий дождь, завыл ветер. Постепенно внутри периметра монастыря жизнь замирала. Немногочисленные его обитатели спешили завершить все дела и укрыться в своих кельях.

Первым скрылись женщины, потом ушёл кузнец и трудники, последними скрылись в домах монахи. Наступила тишина.

— Оуу, оуууу! — раздался откуда-то с востока волчий вой. Вадим вздрогнул. — Оууу, — послышалось гораздо ближе. И вскоре Вадим различил еле видимую тень, что неслась сквозь лес, а за ней бежали пара волков, преследуя свою добычу. Они быстро пронеслись мимо и догнали жертву. Послышалось жалобное блеянье, шум борьбы, переходящий в предсмертное хрипение, и тут же все смолкло.

Звуки в ночной тиши, несмотря на дождь, разносились далеко. Вадим поморщился. Стало противно, накатила тоска, пополам с печалью. А где-то кто-то жрёт тушёнку и лапает Снежану. А мама уже, наверное, с отцом сидят на кухне и пьют чай, просматривая телевизор. Отец, как обычно, материт всех чиновников, мать только хмыкает. А он тут… Они даже не знают, что он исчез из их мира.

Да, его будут искать, приедут волонтёры, подключат милицию и МЧС, но ничего не найдут. Ведь он бесследно исчез в болоте. Шёл, шёл и внезапно утоп. Только следы найдут, да и то, старые. Вадим вздохнул, вот тебе и фунт лиха, повёлся на одно, а получил совсем другое.

А кто виноват? Он сам! Самому и из всего теперь выплывать надо. И здесь есть свои Снежаны, да может и лучше прежней, и еда есть, экологичнее той. Да много чего есть, вот только того, что он потерял, здесь не будет никогда. Да и выжить — та ещё задача, было над чем задуматься. Вадим на глазах взрослел, черты его лица заострялись, а глаза смурнели, и это было только начало. Время шло, взошла луна, и Вадим спустился вниз, чтобы разбудить Акима.

— Вставай, тебе караулить.

Но Аким продолжал храпеть во всю мочь своей глотки или делал вид, что храпит и спит. Вадим пожал плечами, взял глиняную кружку, зачерпнул из широкого кувшина воды и влил в раскрытый рот Акима.

— А? Что? Брхллл! Ты сдурел, малый, совсем? Вот я табе!!! — Аким замахнулся кулаком.

— Караулить пора.

— Да я тебя щас как…

Вадим отпрыгнул.

— Митрич сказал, что тебе дежурить следующему, звать его, али как?

— Хрен с тобой. Ещё раз воду зальёшь, придушу! — пригрозил кулаком Аким и, собравшись, ушёл на колокольню.

Глава 8 Приключения в лесу

Митрич ожидаемо встал пораньше и пришёл будить Вадима.

— Вставай, лежебока, пора в путь.

Вадим вздрогнул, резко проснувшись, и открыл глаза. Перед ним стоял Митрич, выделяясь на фоне темноты белым пятном седой бороды. Мозг, затуманенный сном, нехотя вспоминал события прошлого дня. Надо вставать.

— Угум!

Кряхтя, как старый дед, Вадим скатился с лежанки, натянул свой камуфляж и сунул ноги в лапти. Выйдя на улицу, он зябко поёжился от ночного холода и побрёл умываться. Плеснув в лицо ледяной воды из деревянной бочки, вытерся рукавом куртки и направился вслед за Митричем.

Вместе они дошли до ворот, где их ждал послушник. Он быстро стянул запор с ворот и распахнул одну из створок, приглашая на выход. Вадим переложил на плечо небольшую дубинку и подхватил мешок Митрича, который был больше, чем у Вадима, а кроме того, тот ещё держал в руках топорик довольно угрожающего вида.

— Ну что, отрок? Пойдёмо потихоньку, да по холодку.

Вадим только кивнул и зашагал следом за Митричем. Небо было ещё серым, но всё вокруг уже отчётливо видно. Они пошли сначала по просёлочной дороге, что вела к Оптиной Пустыни, а потом свернули с неё на более узкую тропинку и вскоре затерялись между деревьев. Птицы к этому времени проснулись, щебеча напропалую и будя всех остальных обитателей леса своими пронзительными трелями.

В лесу было свежо, пахло грибами и зелёной молодой хвоей. Промелькнула рыжая шкурка облезлой летом белки, простучал дятел, выколупывая из ствола короеда. Качались на своих бесчисленных паутинках пауки, отбегая от капель росы, которые словно бриллианты вспыхивали в лучах солнца.

Путники всё дальше и дальше отходили от монастыря, углубляясь в лес. Пока не было видно ни пчёл, ни деревца, которое можно было срубить под древко для копья.

— На обратном пути поищем, если не попадётся нужного деревца, — пояснил Митрич, видя метания Вадима. — А чернильных орешков сейчас наберём. Осталось немного, и выйдем на полянку, а на ней растёт огромный дуб. Мы их завсегда с него снимали. Токмо нужно под ноги смотреть. На зелёной листве они ещё слишком молодые, а вот на опавшей листве их много, и они уже зрелые и перезрелые. Вот из таких и получаются отличные чернила.

Эх, Серафим, Серафим, — покачал головой старик. — Раньше он со мной завсегда ходил, а сейчас обленился или брезгует. Не разберёшь его. Бог с ним! Наше дело — мёд набрать, да сулицу тебе справить. Чует моё сердце, понадобится она тебе, и весьма скоро.