С мыслями о соблазнении

минуту она зачарованно разглядывала их и даже вытащила одно из серебряной

подставки, чтобы получше рассмотреть, но в конце концов решила, что

предпочитает пользоваться собственными. Дейзи вынула деревянную

коробочку с обычными гусиными перьями и вставочками и поместила ее на

пресс-папье. Закрыв портфель, она поставила его на пол и со счастливым

вздохом пробежалась пальцами по гладкой поверхности стола. Ей не терпелось

приступить к работе.

Негромкое покашливание за спиной подсказало Дейзи, что она в комнате не

одна. Обернувшись, она обнаружила, что позади возник лорд Эвермор. Одетый

к ужину в черный вечерний костюм с белой льняной рубашкой, он стоял возле

одной из ниш с книжными полками с открытой книгой в руке. Свет газового

рожка мерцал в его черных волосах и отразился от серебряной запонки, когда

граф, зажав пальцем нужную страницу, закрыл книгу и поклонился.

− Добрый вечер, мисс Меррик, − с улыбкой произнес он.

Улыбка эта несколько озадачила Дейзи. Она направилась к графу, разглядывая

по мере приближения его лицо, но не заметила в его выражении ничего, кроме

приятной, приличествующей джентльмену учтивости и задалась вопросом,

читал ли он вообще ее письмо. И уже хотела выяснить сей вопрос, но все же,

хоть и с трудом, сумела обуздать любопытство.

− Что вы читаете? – спросила вместо этого она, остановившись прямо перед

ним.

Эвермор приподнял томик, и она смогла прочитать напечатанное на простом

переплете название.

− «Шропширский парень», − прочитала она, − Альфред Эдвард Хаусман. –

Дейзи подняла глаза. – Никогда не слышала об этой книге. Это роман?

Себастьян покачал головой:

− Нет. Стихи.

Она покосилась на него.

− Вы читаете стихи?

− Не стоит так удивляться, мисс Меррик. Все английские мальчики изучают

поэзию в школе.

− Но далеко не всем она нравится, − парировала Дейзи. – К тому же, − добавила

она, изучающее глядя на него, − если бы при нашей первой встрече меня

спросили, относитесь ли вы к мужчинам, читающим стихи, я бы ответила нет.

Честно говоря, мне показалось, вы вообще не похожи на писателя.

− Какое же занятие, по-вашему, мне подошло бы?

Дейзи рассмеялась.

− Я подумала, что вам пристало сплавляться по Гангу, исследовать Америку

или искать подобные приключения.

− Как-то я провел лето на перевале Большой Сен-Бернар, где взбирался с

монахами-августинцами по Пеннинским Альпам. Мы спали в палатках, а воду и

пищу тащили на закорках. Это считается?

− Боже правый, а печатную машинку вы тоже несли на закорках?

Что-то мелькнуло в его серых глазах, нечто опасное, пошатнувшее былую

доброжелательность.

− В этом не было нужды, − отрезал граф. – Я не писал в Альпах.

Глядя ему в глаза, Дейзи решила, что пора сменить тему беседы.

− Вы читаете стихи, а писать их когда-нибудь пробовали?

− Боже упаси, − ответил Себастьян, изобразив такой ужас, что Дейзи не

удержалась от смеха. – Читать стихи мне нравится гораздо больше, чем писать

их, − признался он. – Уверен, публика мне за это благодарна. А вам нравится

поэзия?

− Не знаю, − честно ответила Дейзи. – Я всегда предпочитала романы. И не

увлекалась особо стихами.

− Это преступление. – Себастьян поднял руку с книгой, его темные ресницы

опустились, когда он устремил взор на страницу:

«Терзают сердце слёзы,

Лишь вспомню о друзьях:

О девах, губки – розы,

Стремительных парнях.

Где реки быстротечны,

Могилы тех ребят;

В полях девчонки вечно

Средь роз увядших спят».

− Невероятно грустно. И все же, стихотворение прекрасно.

− Что ж, если вы так считаете, скажите об этом Марлоу. Может, он купит

следующий сборник этого парня. Этот, как я понимаю, Хаусман опубликовал за

свой счет после того, как несколько издателей ему отказали.

− В самом деле? Как думаете, почему стихи не приняли?

− Кто знает? – Он закрыл книгу и повернулся, чтобы поставить ее обратно на

полку. – Нет смысла гадать о причинах. Они не имеют значения.

− Не имеют значения? – Дейзи не верила своим ушам. – Вы же сами автор, как

можно такое говорить? Если бы вам отказали, неужели вы бы не хотели знать

почему?

− Не особо.

− Но ведь полезно знать причину отказа?

Эвермор вновь повернулся к ней.

− Для чего?

− Разумеется, чтобы в следующий раз не оплошать. Чтобы чему-то научиться.

− А, мы опять вернулись к старому.

Его тон, снисходительный и немного насмешливый, огорчил ее.

− Мне нравится верить, что любой из нас способен стать лучше, − пояснила

Дейзи, многозначительно глядя на него.

− А если он не хочет становиться лучше? Если он вполне доволен собой таким,

как есть.

Дейзи, не впечатлившись, фыркнула.

− Человек не должен никогда довольствоваться тем, что есть. Каждому следует

стремиться к совершенству.

Взгляд Эвермора скользил по ее лицу с открытостью, которую она сочла

обескураживающей.

− Господи, − едва заметно улыбнувшись, пробормотал он, − как же вы молоды.

− Молода? Мне двадцать восемь!

− О, конечно, в таком случае вы отстали от меня всего лишь на какое-то

десятилетие. И уже впали в маразм. Признаю ошибку. – Его улыбка стала шире,