С надеждой на смерть

КГ: К сожалению.

ДК: Ну, ничего не поделаешь. Если это все, у меня в два семейное мероприятие. Дайте мне знать, если я могу помочь с чем-то еще. У вас есть связи в полиции Нью-Йорка?

КГ: Никого конкретного, так что если вы…

ДК: Конечно, без проблем. Я пришлю по электронной почте кое-какие подробности.

КГ: Спасибо. И еще раз спасибо, что уделили мне время.

ДК: Не за что. Приятного дня.

* * *

Ясное холодное утро в Нью-Йорке. Небо чистое, но до зимы рукой подать, и Ричи Гонсалес и Мари Кимболл натягивают перчатки, выходя из машины напротив дома Зайдлеров в Бруклин-Хайтс. Дом из коричневого камня, высокий цокольный этаж, ступени, ведущие на причудливое крыльцо. Высокие окна, железные перила, цветочные горшки. Дом, какой у людей, которые здесь не живут, обычно ассоциируется с Нью-Йорком, но очень немногие ньюйоркцы на самом деле могут позволить себе такой. Зайдлеры либо заработали кучу денег, либо унаследовали состояние; возможно, то и другое.

Два детектива останавливаются на крыльце и поворачиваются лицом друг к другу.

– Итак, как мы разыграем это дело? – спрашивает Кимболл. Она стала детективом всего полгода назад, так что значительную часть того, что ей приходится делать каждый день, она делает впервые. Хотя сказать матери, что ребенок, который «в конце концов, даже не ее», найден мертвым в чужой стране, куда она даже не подозревала, что он отправился, – такого в ее практике определенно еще не было. Впрочем, и у Гонсалеса тоже, даже за пятнадцать лет службы. Но у него бывали случаи и похуже.

Он сухо улыбается:

– Начни с фактов; посмотри, как она отреагирует.

– Думаешь, она заговорит?

– Добровольно? Будем надеяться, что да, потому что в противном случае дело быстро запахнет дерьмом. Как только она позвонит адвокатам, пиши пропало.

– Ну, я бы не стала, будь я на ее месте, – говорит она, качая головой. – Ни за что.

– Да, но не все такие упрямые, как ты, Кимболл.

Она улыбается, и Гонсалес тянется к звонку. Им слышно, как тот звонит где-то внутри дома, но никаких звуков в ответ, никаких шагов. Гонсалес звонит снова, потом отступает и смотрит на дом. Ни колыхания штор, ни лиц за оконным стеклом.

– Похоже, никого нет дома.

Кимболл делает несколько шагов вниз по направлению к улице и оглядывается:

– Попробуем соседей?

Гонсалес пожимает плечами:

– Думаю, да.

Следующий подъезд разделен на квартиры. Звонок на первом этаже не отвечает, но дверь внизу открывает женщина в рабочем комбинезоне, ярком ситцевым платке на голове и с кистью в руке. Гонсалес показывает ей свой полицейский значок.

– Гонсалес и Кимболл, полиция Нью-Йорка. Мы ищем миссис Зайдлер.

– Рене?.. О, боюсь, вы ее упустили. Она уехала сегодня утром.

– Вы знаете, куда она уехала?

Женщина убирает волосы с глаз, оставляя на лице пятно зеленой краски.

– В аэропорт Джона Кеннеди. Она взяла такси.

Кимболл делает записи.

– Она сказала, куда направляется?

– В Европу, я думаю. Все было немного неожиданно…

– Значит, это была незапланированная поездка?

– О, определенно нет. Она просто постучала в мою дверь в семь утра и сказала, что ей нужно уехать: не соглашусь ли я пару дней покормить ее кошку? Обычно я это делаю. Не то чтобы она так часто уезжала куда-то…

– Какой она вам показалась?

Женщина пару раз моргает.

– Теперь, когда вы спросили, я понимаю, что она выглядела взволнованной… Это было рано утром, и я была сонная, а Рене… да, она была немного взволнована.

– Расстроена? Сердита? Обеспокоена?

– Обеспокоена, – отвечает соседка. – Она что-то сказала о Ноа: мол, это ошибка и она должна все уладить… Ноа – ее сын.

Кимболл записывает.

– Она сказала что-нибудь еще?

– Нет, ничего. Лишь что-то про кошачий корм. Как я уже упомянула, все было довольно спешно…

Кимболл улыбается ей:

– Вы нам очень помогли, миз…[43]

– Трукан. Эль Трукан.

Кимболл вручает ей визитную карточку:

– Если миссис Зайдлер свяжется с вами, дайте нам знать, хорошо?

– Я могу попросить ее перезвонить вам?

– Нет, – быстро отвечает Кимболл. – Мы бы предпочли, чтобы вы просто связались с нами. Так будет лучше.

Трукан смотрит на карточку, на ее лице написана обеспокоенность.

– Конечно. С ней всё в порядке? С Рене?

Гонсалес мгновенно улыбается ей:

– С ней – в порядке. Не переживайте. Нам просто нужно поговорить.

* * *

– Итак, мы связались с аэропортом имени Кеннеди. Она вылетела рейсом «Дельты», четыре-три-семь-один. Самолет должен приземлиться в Лондоне в двадцать ноль пять по вашему времени.

Гислингхэм записывает номер рейса и смотрит на часы. Шесть пятьдесят; они еще успеют организовать ей теплую встречу в аэропорту.

– Спасибо, – сказал он. – Я ценю вашу помощь.

– Вам повезло, – говорит Гонсалес так, будто он только что вернулся со съемок сериала «Закон и порядок». – Она могла бежать. Но вместо этого летит прямо в ваши объятия.

– В любом случае это избавляет меня от всей бюрократической головной боли.

– И меня, – говорит Гонсалес с сухим смехом курильщика. – Нас обоих.

* * *

– Миссис Зайдлер? Не могли бы вы пройти сюда, пожалуйста?