С неба - в бой

Оставив аэродром Большое Фатьяново, мы подались к Варшавскому шоссе. Из-за глубоких заносов войска крепко были привязаны к дорогам. Поэтому на них-то и было сосредоточено все наше внимание. Оставив часть сил неподалеку от села Большое Фатьяново (на случай если перед нами вновь будет поставлена задача захватить летное поле), мы взяли под контроль участки Медынь — Мятлево, Вязьма — Мятлево, Мятлево — Кондрово. Парашютисты начали нападать на вражеские автоколонны, пускать под откосы железнодорожные поезда, портить линии связи. Места эти ветераны отряда знали хорошо, и я это учитывал, давая задания.

Так, когда потребовалось уничтожить мост через реку Изверь, мой выбор пал на Леодора Карпеева. Он был одним из тех, кто в октябре 1941 года держал здесь оборону. Его и назначил старшим.

Мост охранялся двумя парными постами — по одному на каждом конце. Чуть поодаль, на гребне дороги, располагался дежурный танк. Всего в составе смен охраны насчитывалось до двадцати человек. Находились они в доме, стоявшем метрах в двухстах от насыпи.

Карпеев решил не только взорвать сооружение, но и перебить солдат и как можно дольше удерживать позицию, которой бойцы собирались овладеть.

Глубокой ночью, как подробно потом рассказывал Леодор Карпеев, незадолго до смены постов большая часть его группы, построившись в колонну по два, двинулась по шоссе. Все были в маскировочных халатах и шли так уверенно, что ездовые встретившегося им санного обоза ничего не заподозрили. Приблизившись к первым двум часовым почти вплотную, десантники бесшумно сняли их и под покровом темноты перешли мост. Второй пост также был застигнут врасплох и уничтожен.

А вот дальше пошло не так гладко. Направляясь к танку, наши ребята чем-то выдали себя. Гитлеровец, стоявший возле машины и подливавший масло в жаровню, чтобы разогреть двигатель, вдруг насторожился и окликнул приближающихся по-немецки. Ответить ему никто из идущих в строю не мог. Парашютисты молча бросились к фашисту. Он рванулся в сторону, но увяз в сугробе и был убит.

В это время кто-то находившийся внутри танка успел захлопнуть люк и стал гонять стартер, пытаясь запустить мотор. Это ему не удалось — один из напавших заткнул рукавицами выхлопную трубу. Тогда укрывшийся за броней открыл из пушки бесприцельный огонь. Этим самым он, вероятно, хотел дать знать об опасности своим, а может быть, просто со злости палил.

Кто-то сунул в смотровую щель кусок горящей ветоши. Стрельба прекратилась. Прошло больше минуты — гитлеровец, очевидно, обдумывал свое положение. Затем откинулась тяжелая крышка, и показалась его голова.

— Гитлер капут, — сказал немец и швырнул в снег пистолет. Потом вылез из башни, спрыгнул на землю и поднял руки.

Бойцы быстро осмотрели машину и обнаружили в ней две наши армейские шинели и одну десантную синюю куртку. Такие носили в воздушнодесантной бригаде полковника Ковалева.

— Откуда это у тебя? — спросил Карпеев пленного, показывая на одежду.

Что тот ответил, никто не понял.

— Ладно, разберемся потом, — Карпеев прислушался к бою, который завязала группа прикрытия, возглавляемая сержантом Андреем Моисеевым.

На нее была возложена задача не только поддержать огнем ушедших вперед, но и уничтожить охрану, отдыхавшую в доме.

Андрей Михайлович Моисеев рассказал, как они расправились с неприятельским караулом. Постройка, где он помещался, была обнесена забором. Через пролом парашютисты проникли во двор. На крыльце здания стоял солдат, очевидно дневальный. Пока решался вопрос, как его снять, чтобы не поднять шума, на дороге началась стрельба из танкового орудия. Немец, стоявший перед дверью, тотчас же скрылся в помещении. Моисееву да и всем было ясно, что если он поднимет тревогу, то десантникам придется туго: фашистов раза в два больше. Моисеев подал знак, и бойцы дружно бросились к дому. Красноармеец Петр Онищенко и еще кто-то ворвались в него. Раздалось несколько взрывов. Зазвенели стекла, вырвало рамы. Через распахнувшуюся дверь выскочил оглушенный Онищенко и упал в сугроб.

Старший сержант Леодор Алексеевич Карпеев стал готовить мост к взрыву. Он спустился вместе с двумя подрывниками к опорам, закрепил на них заряды, вставил зажигательные трубки и скомандовал своим помощникам:

— Быстро за танк!

Когда те укрылись, старший сержант поджег концы бикфордова шнура. И только тогда увидел внизу, на замерзшей реке, лежащего человека. Карпеев попытался было потушить фитили, но один выскользнул из рук и, описав дугу, повис где-то между землей и настилом. Теперь раздумывать не приходилось, и Карпеев побежал к товарищам. Вскоре два громовых раската сотрясли воздух.

На мгновение все вокруг озарилось багровым светом. Когда пыль и дым рассеялись, Карпеев первым поспешил к берегу. Обследовав неизвестного, он сказал:

— Это десантник!.. Его расстреляли.

Карпеев указал на пулевые следы на лице погибшего. Куртки на нем не было.

— В танке, видимо, его одежду нашли...

Убитого похоронили.

Заняв вырытые противником окопы, парашютисты стали готовиться к бою. Из-за туч выглянула луна, осветив шоссе и остатки разрушенных пролетов.