С неба женщина упала

Дверь закрыл, конечно, Расул, пока я спала, а вот как в палату попал Сергеич? Причем попал так тихо, что Расул явно не слышал его до самой последней секунды? Не забыть бы поинтересоваться.

В открытую Сергеичем дверь ввалилось столько народу, что я испугалась – не начнут ли они падать прямо на мою кровать. Но Сергеич снова рявкнул во всю глотку, народ испуганно замер на мгновение, и все лишние моментально вымелись в коридор, подбадривая и подталкивая друг друга. Возле меня остались страшно сердитый Петр Емельянович, Лера, Сергеич и невесть откуда взявшийся милицейский чин. Последнего Сергеич взял на себя, удалившись в угол палаты, они принялись о чем-то беседовать, а двое здоровенных мужиков в камуфляже быстренько вынесли распластанное на полу тело. Петр Емельянович в это время с помощью Леры разрезал мою повязку и, быстро проделывая какие-то манипуляции на боку, беспрестанно меня ругал. Правда, я прослушала, за что.

Когда суета вокруг меня наконец закончилась, за окном давно уже висел месяц. Он старательно заглядывал в окошко, словно пытался узнать, что же тут творится. Я решила последовать его примеру и, честно выпив все принесенные Лерой настойки и таблетки, обратилась к Сергеичу. Милицейский чин, оказавшийся майором, нас уже покинул, и обстановку в палате можно было бы назвать мирной, если бы не сердито глядящий на нас сквозь поблескивающие очки Петр Емельянович.

— Ты как в палате очутился? — поинтересовалась я, покосившись на доктора, но он повел себя достаточно смирно, только слегка зашипел. — Неужели в окно влез?

— Так же, как и он, — отозвался Сергеич и устроился рядышком на кровати.

― Неужели в окно?

Сергеич кивнул:

— В окно.

― А как ты догадался?

Он посмотрел на Леру и сказал:

— Вот она, твоя спасительница, — Лера смущенно улыбнулась, — без нее неизвестно как бы все кончилось. Она заметила, что Гены Ляшенкова нет на месте...

— А где он? — перебила я, но тут Сергеич спрятал глаза, и мне стало понятно, что случилось с Геной.

— Она осторожно потянула дверь за ручку, но она оказалась заперта. В тот самый момент мы с ребятами вернулись. Когда проходили под твоими окнами, видели, что створка приоткрыта...

— Спасибо, Лерочка! А Гена?

— Он спрятал его в кладовке... — Тут Сергеич закашлялся и отвернулся. — У него дочка осталась маленькая, Bepoника.

Повисло тяжелое молчание, все прятали друг от друга глаза, даже Петр Емельянович, сняв очки, торопливо протирал стекла, угрюмо глядя в пол.

— Ладно, — поднялся он, — пойдемте, Лера!

Он помог ей встать, и они распрощались со мной. В дверях доктор оглянулся и сказал:

— Ничего... все будет хорошо! Вы молодец, Алевтина...

***

Покрепче уцепившись за руку Сергеича, я взволнованно выдохнула и буркнула:

— Ужас...

— Ты чего? — весело поинтересовался он, широко распахивая передо мной двери галереи.

— Сама не знаю... — пожаловалась я, с замирающим сердцем входя в прохладный холл, — волнуюсь чего-то… Неужели я здесь?

— Здравствуйте, Алевтина Георгиевна! — завидев меня, громко гаркнули охранники и вытянулись, словно перед генералом. — Рады вас видеть!

— Здравствуйте, — заулыбалась я, — как дела?

— Хорошо, Алевтина Георгиевна, — отозвался старший, — все вас ждут... Проводить?

— Спасибо, не надо... Я уж сама....

Мы поднялись по мраморной лестнице на второй этаж, перед дверями я остановилась и осторожно заглянула в зал. В центре озабоченно шушукался, по-моему, весь коллектив галереи, включая нашу уборщицу бабу Нюсю. «Да, — подумала я, — сейчас начнется!» Я не обманулась. Первым разглядел меня в дверях Семен Абрамович. Воздев руки к небу, он радостно воскликнул:

― Наконец-то!

Следующие двадцать минут мы шумели, перекрикивая друг друга, смеялись и рассказывали последние события, кто что может, разумеется. Все попытки обнять меня в корне пресекал Сергеич, терпеливо объясняющий, что мой шов от аппендицита еще не затянулся и мне нельзя размахивать руками.

Вдруг Сергеич тронул меня за локоть и кивнул на двери:

— Смотри, кто пришел!

Я развернулась и увидела нарядную Аллу. За ней, ослепительно улыбаясь, светился Герик. Разглядев меня, Алла помахала рукой, я направилась к ним.

— Ну, показывай, чего тут у тебя! — пробасил мальчик, по-хозяйски оглядывая зал, представительницы женской половины нашего коллектива взглянули на него и принялись медленно бледнеть.

Однако странным образом отреагировал и наш мальчик. Разглядев возле меня Верочку, Герик вдруг смутился и покраснел, мы переглянулись с Аллой и дружно захохотали.

— Пропал наш Генрих! — констатировал Сергеич,- а я повернулась к Верочке и попросила:

— Покажи, пожалуйста, где тетушкина экспозиция?

Верочка послушно направилась во второй зал и, подождав нас, красивым жестом окинула отдельно выделенный угол.

— Ну, как, Алевтина Георгиевна? — сияя, спросила она и покосилась на Герика. — Нравится?

— Молодцы, — обрадовалась я, увидев, что и в самом деле работы тети Юли оформлены самым аккуратным и выгодным образом, — прекрасно, просто прекрасно! Спасибо вам!

Я признательностью пожала руки нашим ребятам, чмокнула в щеку Семена Абрамовича и обняла Верочку.