С нежностью цвета огня (СИ)

Деревню я замечаю не сразу: уж очень непривычно она выглядит. Зато, когда сомнений в том, что мы прибыли по адресу, не остаётся, хочется взвыть от разочарования: здесь нет ни одной двери! Жилища оборотней представляют собой наполовину утопленные в землю деревянные срубы. Довольно просторные, надо признать: внутри легко поместятся несколько комнат. Плоские крыши покрыты какой-то блестящей чёрной тканью, кое-где придавленной камнями. Такая же ткань, только более весёлых расцветок, заменяет шторы на незастеклённых круглых окнах и закрывает большой круглый вход, в который без проблем пройдёт даже джарой во второй ипостаси.

Терион гордо «высаживает» меня в самом центре деревни, перед толпой темноволосой детворы, бурно обсуждающей гостей, и тут же оборачивается более молодой копией отца, но с невероятно соблазнительной улыбкой..

Вот только после Медифа к мужской красоте у меня появился стойкий иммунитет. С инкубом оборотню всё-таки не тягаться: слишком уж убеждён в своей исключительности и искренне считает, что хорошенькой мордашки достаточно для всеобщего обожания. Я бы, может, в него и влюбилась, но только если б мне всё ещё было двенадцать. Дожив же до двадцати трёх, как мужчину я вообще его не воспринимаю — самовлюблённый мальчишка.

— Понр-р-равилось кататься, пр-р-релесть? — улыбается, мягко растягивая «р». — Ещё покатать?

— Подойди ко мне на минутку, Дари, — Рраяра будто подменили! И по имени назвал, и голос ласковый!

Стоит только приблизиться, он берёт за руку и тянет подальше от чутких кошачьих ушей. Беда в том, что обладатели этих самых ушей тут повсюду, поэтому приходится довольствоваться относительным уединением у расположенного в центре деревни колодца. Трепетно обхватив меня за талию, Рраяр наклоняется к самым губам и проникновенно шепчет:

— Обними меня и сделай вид, что целуешь!

Глядя в светло-карие глаза, светящиеся любовью и совсем не соответствующие командному тону, покорно встаю на носочки и, ценой некоторого волевого усилия, кладу ладони ему на шею.

— Что бы с тобой ни делали оборотни, — чуть ли не мурлычет Рраяр, касаясь моих губ своими, — не заигрывай и не вздумай заниматься с кем-то из них сексом.

— Что?! — возмущаюсь, отпрянув.

Да как он мог такое подумать?!

— Тихо! — мужчина с игривой улыбкой прикусывает мне шею, но голос у него строгий. — Не ори. Они попытаются тебя соблазнить. Настойчиво попытаются. Если не послушаешься меня, останешься тут насовсем и дважды в год будешь рожать им котят, поняла?

Куда мы попали? Из этой деревни бежать надо, тут же одни пышущие тестостероном самцы! Если им взбредёт в голову что-нибудь сделать, мне даже с одним таким будет не справиться!

— А если…

— Нет, — перебивает Рраяр, рисуя ладонями по спине. — Оборотни, как правило, уважают женщин. Если ты всем откажешься, завтра мы отсюда уйдём.

Огорошив новостями и усыпив бдительность невинными постановочными прикосновениями, он всё-таки целует по-настоящему. Уже не для зрителей, а так, как самому хочется. Сильно прижимает к себе, заранее гася любые попытки сопротивляться, и неспешно ласкает губы, благоразумно не пытаясь углубить поцелуй.

— Расслабься, — шипит. — Не стой, как бревно.

Через силу расслабив плечи и спину, глажу его по волосам, очерчиваю пальцами скулы, прожигая полным негодования взглядом.

— Откинь голову. Для тебя же стараюсь.

Впившись мне в шею, он старательно оставляет засос!

— Пусти!

— Шею не мой, пусть запах останется. Это чтобы никто не забыл, что ты занята, — говорит Рраяр, любуясь результатом. — Для всех ты — моя жена. В твоих же интересах не спорить, а всячески способствовать этому мнению.

— А целуешься ты всё равно так себе! — сообщаю неприязненно.

Ощущения были неоднозначные. За своеобразную заботу, конечно, признательна, да и поцелуй, честно признаться, был неожиданно нежным, но это же джарой, с ним расслабляться нельзя.

Хмыкнув, он с самым благостным выражением лица возвращается к терпеливо дожидающемуся нас оборотню.

— Дар-р-рисса, — на чувственных губах Териона немедленно расцветает улыбка, — идём, я провожу тебя в дом, где ты сможешь помыться, переодеться и перекусить перед праздником.

Коварный кошак «забывает» упомянуть, что дом этот принадлежит его многочисленному семейству, где, помимо самого Териона и его отца, обретается целых пять взрослых, неженатых парней. Помыться я, конечно, помылась. И даже в горячей воде, как мечтала. Но за пятнадцать минут мне минимум восемнадцать раз самым вкрадчивым тоном предложили «потереть спинку», и я каждую секунду опасалась, что кто-то из «помощников» вломится в купальню, просто откинув в сторону ткань, заменяющую тут двери.

Подбор одежды по размеру тоже превращается в балаган. Несмотря на все усилия, Минира, мать этих шалопаев, физически не успевает выгонять из комнаты их и троих их друзей, зашедших познакомиться с гостьей. Гвалт стоит такой, словно мы на базаре.

— Дай ей то синее платье, мам!

— Белое пойдёт лучше!

— Давай, я помогу тебе выбр-р-рать, котёнок…

— Лер, дурак, отойди! Ты мне всё загораживаешь!

— А ну пошли прочь, бездельники!

— Ну мам, не толкайся!