С Новым годом тебя, любимый!

– Именно это нам и нужно. А теперь смотрим внимательно за пассажирами. – Света уставилась в начищенное до блеска стекло во всю стену. – Надеюсь, Антон выйдет вместе со всеми.

Не обратить внимания на незаконнорожденного сына последнего мужа тетушки Эммы мог только слепой. Высокий синеглазый блондин с загорелой до бронзового кожей. Ковбойская шляпа, сапоги из крокодиловой кожи и белое кашемировое пальто поверх коричневого костюма.

Тим презрительно цвыркнул.

– Цирк, да и только. Всегда удивлялся его боголепию перед Америкой. Ковбой по прозвищу Мачо! – Он хохотнул. – Был бы бабой, непременно б влюбился.

– Всегда знала, что у тебя отвратительный вкус. – Света напряглась, разглядывая спутников несостоявшегося жениха.– Один, два, три, четыре. Все тут, ну просто бинго! Спасибо Господу Богу за самоуверенность идиотов!

Она указала взглядом на лысого верзилу:

– Тот кучерявенький будет первым. Если придётся драться, его я вряд ли осилю, – и отправилась к выходу, шепнув капитану: – Помни: никаких сантиментов. Главное, убрать их всех, и неважно, какой ценой. – Пухлые губы скривились на бок. – Кинешься спасать меня, если что-то пойдёт не так – пристрелю!

Телефон надрывался, не прекращая звонить ни на секунду.

– Да чтоб тебя! – чертыхнулась Светлана и нажала на вызов, нацепив на лицо дебильно радостную улыбку.

– Да, любимый.

– Ты почему не отвечаешь? Я волнуюсь.

– Не слышала. Тут слишком шумно.

– Где ты?

– Едем в автобусе. – Она протянула телефон повизгивавшей от восторга полной дамочке, рассказывающей какую-то историю согнувшемуся под тяжестью двух чемоданов дистрофику.

– Я так рада, так рада… – верещала толстуха.

– Слышишь? Рита передаёт тебе привет.

– И ей от меня. В следующий раз бери трубку сразу, договорились?

– Окей. Спи, любимый, не переживай за нас. Спокойной ночи!

Светлана сунула кнопочный телефон в карман расстёгнутого леопардового пальто и подтянула вверх подол такой же окраски платья.

Рыжие, круглые стёкла очков в белой оправе не скрывали чёрных глаз. Густо накрашенные ресницы, слишком широкие стрелки на веках. Излишний блеск яркой помады цвета перезревшей морковки, колготки со стрелкой по всей ноге.

Всё вместе делало её похожей на шлюху.

Точно так же подумал боров, в которого влетела не устоявшая на высоких каблуках расфуфыринная в попугая блондинка.

– Куда прёшь, сука?! Глаза разуй!

– Совсем охренел?! – она, удерживаясь от падения, вцепилась в мощную руку, одарив перегаром. – Шляпу напялил, жопу отклячил на пол стоянки и думаешь, всё тебе можно? – гнусавила пьяная блонда.

Он расцепил тонкие пальцы и брезгливо оттолкнул в сторону.

– Проспись, шалава, несёт как от пивной бочки!

– Это я сука? Я шалава? – Она оглянулась, выискивая мутным взглядом свидетелей, пригрозив: – Сейчас позову полицию, пусть разбираются. – Она вскинула руку, указывая на ошарашенного наглым напором здоровяка, и громко заверещала: – Помогите люди добрые, он хотел меня изнасиловать!

Блондинка, в попытке устоять на ногах, ухватилась за рукав проходящей старушки. Та взвизгнула и, перекрестившись, отпрянула в сторону.

– Заткни ей пасть, – прорычал из машины Антон. – Дай долларов двадцать и пусть валит отсюда. Садись уже, пора ехать!

– Двадцать баксов… сучка плоскожопая, – ворчал гигант, роясь в кармане. – Эта тварь мне когтями всю ладонь расцарапала. – Он потряс окровавленной рукой, сунул пьяной девице смятую купюру и пригрозил: – Проваливай, а то смотри, закину в машину и…

– Я согласна, – рыгнула она перегаром.

– А я нет, – заржал лысый, усаживаясь в чёрный джип. – В голодный год тебя драть не стал бы!

Машина медленно тронулась с места. И почти тут же перед любительницей лёгких денег затормозил серый «форд».

– Ну что, удалось? – Тим протянул чёрный пакет.

Пронина стащила с руки перчатку из тонкой кожи, предварительно надев колпачок на зажатую между пальцев иглу.

– Минус один! Яд бородавчатки уже в крови гоблина, – ответила она, усаживаясь на заднее сиденье. – Теперь отвернись, мне нужно переодеться. И не подглядывай в зеркало.

– Чего я там не видел? – усмехнулся блондин.

– Многого, например, шрама от кесарева сечения, – почти с упрёком буркнула Света.