Также много говорили о «тайне сумок»: пяти кожаных портфелях, которые были у Моро в машине во время похищения и которые забрали бригадиры. Джулио Андреотти неоднократно заявлял, что опасается появления новых компрометирующих документов, связанных с убитым государственным деятелем, а госпожа Элеонора Моро неоднократно говорила, что в одном из этих портфелей находились очень важные документы. Были и те, кто проговорился, что некое досье Моро, попавшее в руки бригадиров, могло быть настолько важным, что на несколько дней под сомнение была поставлена линия, которую правительство должно было занять по отношению к похитителям.
По поводу документов, полученных бригадирами, мне никто ничего не говорил; и даже вопрос о сумках я не обсуждал подробно с Марио, потому что он не показался мне очень интересным. Помню только, что однажды, когда газеты в десятый раз поднимали эту тему, товарищ, беседуя во время эфира в Ребиббии, фыркнул: «Что за яйца с этими мешками! Все были бы очень разочарованы, если бы узнали, что в них было: в двух — личные вещи и лекарства, в других — дипломные работы, заметки для университета и, прежде всего, письма с просьбами о рекомендациях; много просьб о рекомендациях для всех...».
Никакой тайны, только банальная новость о том, что президент был также прекрасным раздатчиком «добрых слов». Но прежде чем завершить катастрофический баланс после Моро, я хотел бы обратить внимание на любопытное противоречие.
Пока шли внутренние разборки и началась политико-организационная дезинтеграция БР, прокатилась волна желающих вступить в организацию. Из Автономной области, из других вооруженных групп, многие просились в Красные бригады. Причина была не только в увлечении шумной военной операцией, проводимой Бригадами, но, прежде всего, в последствиях жестких репрессий, развязанных после убийства Моро. Боевики более мелких и менее организованных групп чувствовали, что они оказались по горло заняты. Если мы не хотим оказаться в тюрьме или сбежать за границу, говорили они себе, единственный выход — присоединиться к БР.