С паном Беганеком по Эфиопии

— Мои дорогие, — сказал он, — иностранцам в незнакомой стране все кажется или странным, или смешным. Когда я учился в Париже, первое время меня тоже многие вещи удивляли или смешили. Я вас понимаю: вам хочется побольше поудивляться и посмеяться. Но должен предупредить: эфиопы — гордый народ и очень не любят, когда европейцы высмеивают древние обычаи их страны.

В конце концов Касса Амануэль все-таки поддался на наши уговоры и рассказал о любимом традиционном блюде эфиопов. Им оказалось сырое мясо. Пристрастие к нему вполне естественно для кочующих народов, но вот беда: частое его употребление вызывает очень неприятное заболевание — солитер, которое носит в Эфиопии массовый характер. Чуть ли не каждый житель страны время от времени заболевает этим тяжелым недугом. Единственное лекарство против него— отвар из листьев дерева коссо, очень сильное слабительное средство. На время лечения больному приходится бросать работу, в результате чего массовые заболевания солитером и лечение листьями коссо создают огромные трудности и тормозят работу всего государственного аппарата. Нередко случается, что, придя в какую-нибудь контору или учреждение, клиент находит на запертых дверях листок с лаконичной надписью: «Не работаем в связи с лечением коссо». Это задерживает решение многих частных и государственных вопросов, поэтому правительство все более решительно борется против употребления сырого мяса. Гурманы горюют по этому поводу, но интересы государства должны быть поставлены выше старых привычек.

Мы с большим интересом выслушали этот рассказ, а пан Беганек, со времени недавнего недомогания считавший себя специалистом по желудочно-кишечным заболеваниям, долго расспрашивал Кассу Амануэля о дереве коссо и приготовлении из него лечебного отвара. Напоследок, желая утешить своего собеседника, он сказал:

— У нас не едят сырого мяса, но дела в учреждениях тоже решаются очень медленно.

В конце ужина, после того как было выпито по нескольку стаканов теджа, пан Беганек пришел в отличное расположение духа и повел себя совсем непринужденно. Он постучал ножом по стакану и возвестил по-польски:

— А теперь я расскажу вам об императоре Федоре II! Директор помешал мне утром, поэтому сделаю это сейчас!

Услышав такое, Бвана Кубва, тоже изрядно выпивший, посмотрел на пана Беганека испепеляющим взглядом и сказал:

— Не согласен ни на какие рассказы об императоре Федоре! Хватит с меня вашего древнего вздора!

На сей раз и я поддержал Павла.

— Пан Альбин, — сказал я мягко, но решительно, — оставьте вашего Федора. Что вам вдруг взбрело на ум?

Пан Беганек укоризненно взглянул на меня. Такой вид, должно быть, имел Юлий Цезарь, когда, окруженный заговорщиками, увидел среди них Брута.

Да, сейчас я тоже был против пана Альбина. Тедж придал мне твердости и прояснил мысли. Я понял, что больше не хочу ничего слышать об императорах, и не просто так, а по принципиальным соображениям.

Когда мосье Бернар поинтересовался содержанием нашего спора, я перешел на английский язык и четко изложил свои аргументы.

— Наш друг собирается рассказывать об императоре Федоре II, а я не хочу слушать. Все время императоры и императоры. Как будто в Эфиопии, кроме императоров, нет никого и ничего. На завтрак — Менелик I, сын царя Соломона и царицы Савской, на обед — Менелик II, муж прекрасной и капризной Таиту, а теперь, на ужин, этот злосчастный Федор II, о котором говорят, что он взошел на престол каким-то странным образом. Надоело до крайности! Мне нужно написать очерк об Эфиопии, не буду же я писать об одних императорах!

Совершенно неожиданно я нашел союзника в лице Кассы Амануэля, который согласился со мной, что очерк об Эфиопии не может состоять из одних историй об императорах. В его стране, сказал он, есть много других интересных вещей, и он обязательно меня с ними ознакомит.

— Однако и от императоров не следует совсем отказываться, — прибавил он в заключение. — Судьбы некоторых правителей Эфиопии очень любопытны и многое объясняют в истории и обычаях нашего народа.

После ужина мы снова перешли в гостиную; «человек из племени шанкалла» принес прекрасный кофе и подал его по-эфиопски — в маленьких чашечках с двумя ушками.

Быстро опорожнив свою чашку, Касса Амануэль встал и поклонился хозяину.

— Когда в Эфиопии подают кофе, — объяснил он, — это знак того, что гостям пора заканчивать визит.

Пан Беганек изумился и быстро сделал пометки в своем зеленом блокноте.

— До чего удивительная страна Эфиопия! В Польше все начинается с кофе, а здесь, наоборот, — все им заканчивается, — сказал он на прощание.

Покинув гостеприимный дом мосье Бернара, мы вскоре расстались и с Кассой Амануэлем, еще раз повторившим обещание и впредь по мере сил посвящать нас в тайны своей родины.

Когда мы остались одни, пан Беганек вдруг утратил хорошее настроение. Он начал охать и жаловаться на плохое самочувствие — видимо, старое масло в соусе все-таки повредило.

— Не огорчайтесь, — утешил я его, — в Эфиопии много деревьев, из которых добывают касторовое масло, а кроме того, у вас ведь есть рецепт отвара из листьев коссо.