С паном Беганеком по Эфиопии

Касса Амануэль ответил не сразу. Сначала он спросил о чем-то по-амхарски Уольде Бирру. Староста поморщился, пожал плечами и проворчал несколько слов в высшей степени пренебрежительным тоном.

— Вообще слово «чикичик» означает «распря», «судебное разбирательство», — объяснил Касса Амануэль. — Но в данном случае речь идет о другом. Сегодня при помощи колдовства будут искать вора, который не хочет сознаваться. Жители этой деревни очень суеверны.

— Очень темные люди! — подтвердил по-английски Уольде Бирру.

Как мы ни уговаривали Кассу Амануэля и Уольде Бирру, они не хотели разрешить нам присутствовать на чикичике. Особенно возражал староста. Он отрицательно качал головой, что-то восклицал по-амхарски и даже ударил кулаком по столу.

— Он говорит, что вы об этом напишете в газете и в Польше будут считать Эфиопию страной настоящих дикарей, — объяснил наш опекун. — Ну что интересного в этих суевериях? Если вы хотите увидеть, как у нас ведутся судебные дела, я свожу вас в Аддис-Абебе в настоящий государственный суд.

— Но мы хотим посмотреть чикичик. Нам не нужен настоящий суд. Они везде одинаковы. Мы хотим увидеть эфиопское колдовство. Не писать же потом об одних императорах и достижениях цивилизации. Никто в Польше не будет смеяться над чикичиком. У нас в деревнях тоже полно суеверий, и мы этого не скрываем.

Касса Амануэль понемногу склонялся на нашу сторону. Но Уольде Бирру не сдавался и продолжал отрицательно качать головой. Мы упорно стояли на своем. В конце концов староста засмеялся, махнул рукой и, кивнув на нас, сказал что-то Кассе Амануэлю. Было ясно, что он согласился.

— Чика не возражает, чтобы вы посмотрели чикичик, — с удовлетворением сообщил наш опекун. — Он говорит, что никогда еще не встречал таких любопытных людей, как поляки.

— Ну и чудак ваш чика, — буркнул себе под нос пан Беганек. — Если бы поляки не были любопытны, Коперник не доказал бы, что земля вращается вокруг солнца.

Через полчаса мы все пошли на чикичик. По дороге Уольде Бирру рассказал, что у одного из жителей деревни украли припрятанное в земле зерно на посев. Крестьянин подозревает нескольких своих соседей, знавших, где находится тайник. Чикичик должен показать, кто из них вор.

Магическое следствие происходило на небольшой деревенской площади между тукулями. В центре стояло два горшка. В одном была вода, в другом — грубого помола мука из дурры[35]. Около горшков хлопотал необыкновенно тощий старик в грязном тюрбане. На земле правильным кружком сидело человек двадцать подследственных. За их спинами столпилась вся деревня, напряженно ожидавшая начала разбирательства. Вел «следствие» старик в тюрбане. Это был — как нам объяснил Уольде Бирру — знаменитый «колдун», специально приглашенный из довольно отдаленной деревни.

И вот по приказу колдуна молодой галла поднял над головой копье с прикрепленной к нему белой шам-мой. Это был знак, что следствие началось. На площади воцарилась мертвая тишина. Колдун наклонилсй над горшками и стал лепить из дурры, смешанной с водой, твердые шарики, а потом дал по одному каждому из подозреваемых. Было видно, что получившие магический предмет люди очень взволнованы. Раздав шарики, старик надсаженным, хриплым голосом обратился к подследственным.

Касса Амануэль шепотом пересказал нам смысл слов колдуна:

— Сейчас он будет петь магическую песню. За это время люди должны проглотить заколдованные шарики. Он говорит, что невинному нечего бояться, а виновный сам себя выдаст.

Уольде Бирру тихонько смеялся:

— Они совершенно темные, эти крестьяне!

Между тем колдун затянул свою магическую песню. Это было, собственно говоря, не пение, а монотонное, похожее на плач завывание. Люди на площади затаили дыхание. Подозреваемые медленно жевали шарики. Их лбы покрылись крупными каплями пота.

Так продолжалось несколько минут. Причитания колдуна становились все громче, он пел все быстрее. В мертвой тишине это производило жуткое впечатление. Пот лил ручьями по лицам подследственных, их обнаженные бронзовые торсы блестели, будто смазанные маслом.

Взволнованный пан Беганек наклонился к моему уху и шепнул:

— Если этот тип не перестанет выть, я не выдержу и сознаюсь, что я украл зерно.

Внезапно пение оборвалось, раздался отчаянный, пронзительный крик. Это кричал вор. Тот единственный из всех подозреваемых, кому не удалось проглотить заколдованный шарик.

На площади поднялись невообразимый шум и суматоха. Возбужденные деревенские жители с криками кинулись к вору и колдуну. Нам с трудом удалось выбраться из толпы.

— Какая темнота! Какой примитивизм! — смеялся Уольде Бирру.

Я был совершенно ошеломлен всем виденным и никак не мог понять, почему один из подозреваемых не проглотил шарик и таким образом сам себя разоблачил.