С паном Беганеком по Эфиопии

К сожалению, вскоре обнаружилось, что исключительным внешним достоинствам наших «скакунов» соответствовала столь же исключительная независимость их характеров. Симпатяга и Резвая были самыми строптивыми и капризными животными из всех, каких мне пришлось когда-либо видеть. Как только я решал ехать побыстрее, мой милый Симпатяга останавливался и никакими увещеваниями невозможно было сдвинуть его с места. Когда же я хотел остановиться, он немедленно переходил с шага на рысь. Кроме того, у моего Россинанта, по-видимому, были какие-то давние счеты с Резвой папа Беганека, потому что он то и дело порывался укусить ее в бок, рядом с ногой седока. Каждая такая попытка сопровождалась воплем отчаяния и ужаса, исторгавшегося из груди референта. И не удивительно. Я, окончивший «курсы водителей» ослов и верблюдов в Египте, кое-как переносил проделки ослов, но пану Беганеку, совершенному новичку в этом деле, его Резвая вместе с моим Симпатягой полностью отравили поездку. Кончилось все тем, что я по его просьбе предложил проводникам обменяться ослами. Сначала галла даже слышать об этом не хотели. Они расценили мое намерение как проявление какого-то непостижимого великодушия. И только когда Касса Амануэль объяснил им истинное положение вещей, согласились. Громко смеясь, они с большим удовольствием пересели на Симпатягу и Резвую, а к нам перешли две послушные серые скотинки с невыразительными именами.

Это событие долго еще комментировалось проводниками и полицейскими. Их смех и озорные взгляды свидетельствовали о том, что в результате нашего поступка мы совершенно «потеряли лицо». Но нас это не слишком огорчало. Серые ослики вели себя безупречно, и ничто уже не портило удовольствия от интересной поездки.

Через полчаса мы добрались до первой деревни галла. Пану Беганеку захотелось пить, и мы остановились перед одним из тукулей. Вокруг нас тотчас собралось чуть ли не все население деревни: мужчины, женщины, дети. Приковыляли даже почтенные старейшины. Касса Амануэль предупредил нас, что эти старцы — их называют акакаю — пользуются у галла особым почетом, поэтому с ними надо поздороваться прежде всего.

Торжественная встреча с жителями деревеньки была необыкновенно шумной. Женщины орали и голосили, как на похоронах. Здороваясь с нами, старцы прикоснулись пальцами к земле, а потом приложили их к губам. Касса Амануэль ответил им точно таким жестом. Мы с паном Беганеком попробовали проделать то же, но у нас это вышло не очень удачно.

После приветствия Касса Амануэль сказал старейшему акакаю, что двое белых ференджей — то есть мы — хотели бы напиться молока. Акакаю пересказал это младшим, и все пришло в движение. Пан Беганек потянул Кассу Амануэля за рукав, настоятельно потребовав, чтобы молоко было непременно кипяченым. Ато Касса рассмеялся и объяснил, что здешнее молоко не содержит никаких микробов, потому что галла во время дойки обкуривают его каким-то специальным дымом.

Вскоре нам принесли молоко в сосудах из дыни. Я поднес посудину к губам, сделал большой глоток и тут же поперхнулся: у молока был отвратительный привкус.

— Что за страна, эта Эфиопия! — рассердился пан Беганек. — Молоко сырое, а на вкус совершенно подгоревшее. Ну и чудеса!

На самом деле не молоко было подгорелым, а сосуды из дыни обкурены изнутри каким-то дезинфицирующим составом. Ну что ж, лучше пить пахнущее дымом молоко, чем схватить слоновую болезнь или еще какую-нибудь хворобу.

Справившись с этим «деликатесом», пан Беганек тоном посетителя первоклассного ресторана спросил, сколько мы должны за молоко. Касса Амануэль усмехнулся в усы, но перевел вопрос референта акакаю. Толпа заволновалась. Сначала старики, а потом и все остальные начали бешено размахивать руками и трясти головами. Лица их выражали возмущение и страх.

— Они не возьмут никакой платы, — сказал Касса Амануэль. — По местному поверью, если взять деньги, у всех коров сразу же пропадет молоко.

Эта примета нам очень понравилась. Пан Беганек даже сказал, что было бы неплохо, если бы она была принята и в наших деревнях. Церемонно попрощавшись с местными жителями, мы двинулись в дальнейший путь.

Когда мы выезжали из деревни, наше внимание привлек тукуль, выделявшийся среди других своей величиной и высокой изгородью из веток. Им же заинтересовались и остальные члены нашего каравана. Полицейские-амхарцы показывали пальцами и громко смеялись, а проводников-галла это очень сердило.