С первого взгляда (Юмористические рассказы)

— Нет. Приезжай просто так.

— Старик, по телеку идет футбол.

— Ну, я к тебе приеду...

Трубка молчала, смущенно посапывая.

— У меня Галя, — наконец признался Виктор.

— Понятно, — сказал я уж не знаю каким голо­сом, потому что он беспокойно переспросил:

— А у тебя ничего не случилось?

— Конечно, ничего, — хихикнул я.

—Тогда до понедельника. Во! Наши забили!

Трубка пищала, как живая. Интересно, сколько она так может? Все-таки живой звук. Я положил ее и опять распахнул журнал...

Пять буровиков. Двое пожилых, двое моих лет. А пятый — мальчишка с бородкой. Он-то чем заслу­жил мужскую дружбу? Но рука пожилого рабочего лежала на его плече. Неужели, чтобы стоять вот так обнявшись, нужно вместе воевать, добывать нефть, рубить уголь или плавить сталь? Неужели для этого мало работать в проектном институте?

Бред какой-то... Ведь это состояние я испытываю не впервые. Видимо, все последнее кажется самым сильным: последнее горе самое горькое, последняя ра­дость самая сладкая. А последнее одиночество самое одинокое..

Я снял трубку и набрал номер, который знал на память:

— Здравствуй, Марина.

— Наконец-то, — от радости ее голос стал тихим, пропадающим. — Почему не звонил?

— Так, — ответил я, не приготовив никаких слов.

— Приезжай.

— Приезжать? — удивился я, словно никогда к ней не ездил.

— Сейчас, — подтвердила она.

Видимо, я замолк надолго. Марина тоже молча­ла — от радости. Мы молчали, но телефон молчали­вых не любит. Торопливые гудки ворвались в нашу тишину, требуя разгрузки линии.

— Я не приеду.

— Почему? — удивленно крикнула она, пробиваясь сквозь гудки.

— Потому что ты женщина, — и я отключил теле­фон, чтобы она не звонила и не выясняла. Не было у меня сил говорить с женщиной.

И сразу стало в квартире тихо, тише, чем при включенном телефоне. Я ощущал время на ощупь, словно секунды текли между пальцев. Может, крик­нуть, чтобы прибежали незнакомые соседи? Или уда­рить себя по груди, чтобы там затихло то, что никак не хотело затихать...

Посмотрели бы на меня сейчас коллеги. Похож ли я на того вечно осклабившегося парня, который сочиняет афоризмы типа: «Не требуйте от друзей слишком многого — достаточно, что они придут на ваши похо­роны»? Похож ли я на того доморощенного философа, который точно знает, что где бы и кем бы человек ни был — в конце концов он всегда остается наедине с со­бой? Но это в конце концов.

Я схватил справочник, включил телефон и набрал номер мастерской по ремонту стиральных машин.

— Мастерская слушает!

— Девушка, нельзя ли вызвать на сегодня мастера?

— Только на послезавтра, — отчеканила она.

— Девушка, помогите одинокому мужчине.— Я знал, на что женщины отзываются наверняка. — Ру­ками стирать не умею.

— Жениться надо, — заметила она потеплевшим голосом.

— Зачем? Теперешние девицы не переломятся.

— Разные бывают, — голос ее окончательно сел, и я подумал, как бы она сама не приехала стирать.— Что с машиной?

— Урчит.

— Она и должна урчать.

— И дымит. Урчит и дымит.

— Высылаю мастера. Адрес?

Я назвал. Сразу стало легче, потому что началось ожидание. Есть пословица: ждать и догонять хуже всего. Чепуха. Хуже всего — ничего не ждать.

Я лег на диван, уставившись в потолок. Там, на потолке, с той стороны, ходили люди. За стенкой гор­ласто кричал ребенок, пробивая звуком все перекры­тия. Где-то лаяла породистая собака — простых в на­шем доме не держали.

Но у меня было тихо. Так тихо, что я стал думать о смерти. Век я о ней не думал и не собирался. Какая смерть, когда в больнице ни разу не был, а в эпидемии даже не чихал. Или в одиночестве всегда о ней ду­мается? Ну конечно. Одинокий человек уже не совсем живой, он уже вне жизни — он одинокий.

Звонок в передней сбросил меня с дивана. Я за­стегнул рубашку и открыл дверь.

Мастер вошел деловито, словно в моей квартире что-то забыл и теперь вернулся. Он поставил на пол огромную сумку с инструментом и спросил:

— Говорите, урчит и дымит?

— Да, дычит и урмит. Проходите!

Я шагнул в комнату. Мастер остановился у порога:

— А она не в ванной?

— Кто?

— Стиральная машина.

— Нет, не в ванной.

— На кухне?

— Нет, не на кухне.

— Зря вы ее сюда затащили, — сказал мастер, взял сумку и пошел за мной в комнату.

Я сел на диван и пододвинул ему кресло:

— Садитесь.

Он обежал взглядом комнату, задержавшись на книгах, иконах и ералаше на столе.

— Машина тут?

— Не тут. Да вы садитесь!

— А где она?

— В магазине.

— Уже отправили?

— Я ее и не покупал.

— Как не покупали?

— Да так. То в прачечную снесу, то сам постираю.

Теперь мастер сел, видимо потеряв силу в ногах.

— Вы же говорили, что машина дымит и урчит?

— Это не она, это я фырчал, — игриво сообщил я и для подтверждения слегка фыркнул.

Мастер напрягся и как-то сбился в один угол кресла. Его узкие глаза смотрели в мою переносицу, как прицеливались. Он был чуть старше меня.

— Просто ошибочный вызов, — поспешил я успо­коить его.

— Платить все равно придется.

— Конечно, — я торопливо протянул пятерку.— Сдачи не надо.

Он скрипнул кожаной курткой, спрятал деньги и сказал сразу осевшим голосом:

— Ничего, бывает.

— Кофейку выпьете? — спросил я, испугавшись, что он сейчас уйдет.

— Можно, — совсем оттаял мастер.