С прибоем на берег

От лязга и грохота заложило уши. Обдало песком и вонью выхлопных газов. И уже в следующий момент лейтенант с сержантом были на ногах.

- По пехоте очередями, огонь!

Сердито застрекотали автоматы. Оттого, что магазины снаряжены были холостыми патронами, треск очередей был еще более резким.

- Дробь! Оружие разрядить!

По ходу сообщения Юрий прошелся вдоль линии окопов. Мокрые, выпачканные в песке матросы и сержанты улыбались, шутили, подначивали друг друга:

- Кто это маму звал, товарищ гвардии сержант? Не Егоркин ли?

- У самого небось душа в пятки ушла…

Файзулаева Юрий нашел в окопе Еськова. Старший

лейтенант и матрос мирно покуривали, затягиваясь так смачно, что Юрию самому захотелось закурить.

- Кажется, угодил ему по двигателю, товарищ гвардии лейтенант, - доложил Файзулаев. - В последний момент углядели они меня, газанули резко, но бутылку я все-таки добросил.

- Знатный получился салют в честь вашего дня рождения, Файзулаев! - улыбнулся замполит.

- Навсегда запомнится, товарищ гвардии старший лейтенант. Аксакалом стану, внукам своим буду рассказывать.

- Слушайте, Файзулаев, давно я хочу вас спросить. Отчего вас зовут по-русски Иваном? Иван Уразович, так кажется?

- Так, товарищ гвардии старший лейтенант. Это наша семейная традиция старшего сына называть Иваном. Дед Алишер ее завел. Если хотите, расскажу…

- Это интересно. Послушаем, Юрий Егорович?

- С удовольствием!

- Давно все было. Еще в двадцатые годы. Дедушка Алишер чуть постарше, чем я теперь, был. Пришли к нам красные отряды унять банды Джунаид-хана. В дедов кишлак пришел эскадрон, командовал которым Иван Ива-пович Иванов. Уже не молодой командир. В царской тюрьме сидел, врангелевцы его расстреливали, но выжил. Добрые люди из братской могилы вытащили. Был он высокий, грузный, лошадь под ним быстро из сил выбивалась, так рядом запасную водили. На гимнастерке красного командира боевой орден. Заслуженный был человек. Деда он Алешей называл. «Ты не представляешь, - говорил, - дорогой Алеша, какой будет ваша земля лет через двадцать! Каналы проведем, вместо пустынь будут сады цвести. Большевики потому так называются, что большие дела задумали. Всю бывшую Российскую империю от края до края заново переделаем!»

Эскадрон Иванова басмачей в страхе держал. Иванова они Большим батыром прозвали. Деньги обещали за его голову. Только не от басмаческой пули он умер. Больное сердце подвело. Но это после того, как наголову разбили Джунаидово войско. Похоронили Иванова неподалеку от бывшего дедова кишлака. На могиле памятник стоит. Надпись на нем на двух языках - русском и узбекском.

Дед Алишер в эскадроне Иванова проводником был. Выследили деда басмачи. Схватили и к своему курбаши привели. Тот желтые зубы оскалил.

«Попался, - говорит, - красный пес, который Аллаха за дырявый халат продал! Хочешь жить, говори, собака, где кавалеристы Большого батыра стоят. Сколько у него сабель, какие караулы?»

Молчит дед. Чтобы не подвел язык, зубами его прикусил. Курбаши рукой махнул, двое его людей рубаху на спине деда разорвали, засвистели плети. Били, пока сознание не потерял. Когда в себя пришел, курбаши сказал:

«Слушай, большевистский ублюдок! До утра будешь в яме лежать. Подумай хорошенько. Молчать будешь, утром тебе одно ухо отрежут, в полдень другое, вечером нос. А если и после того молчать будешь, к полуночи головы лишишься. Понял меня?»

Утром деда снова к нему привели.

«Молчишь, отродье скорпиона? - спрашивает курбаши. - Режьте ему ухо и всыпьте пятьдесят плетей!»

Очнулся дед после того, как водой его отлили. Глаза открыл и видит - стоит над ним комэск Иванов. Думал дед, перед смертью померещилось, а тот улыбается:

«Выжил, Алеша, значит, долгий век тебе сужден! Внуков будешь на коленях качать!»

Вот. тогда и поклялся дед назвать первого сына Иваном. Мулла его за такое проклясть грозился, но слова своего дед не нарушил. Дядя мой Иван холостым на фронт ушел. Храбро воевал, командир написал, что одним из лучших бойцов был. Спины врагу не показывал и пулю фашистскую в грудь принял.

Потому отец мой меня Иваном назвал, а так как я старший в семье, то быть моему сыну Иваном Ивановичем!

- Отличная у вас в семье традиция, Файзулаев, - сказал замполит. - И знаете, о чем я вас попрошу? Повторите как-нибудь свой рассказ для всей нашей роты.

От берега на малых оборотах подходил один из танков. Остановился чуть поодаль, из открытого люка выбрался одетый в комбинезон комбат.

- Взвод, смирно! - гаркнул лейтенант, спеша навстречу начальству.

- Вольно! - разминая спину, откликнулся Родионов.

- Товарищ гвардии майор… - подошел было к нему с рапортом Юрий.

- Нету больше гвардии майора, - многозначительно хмыкнул комбат. - Его кто-то из ваших молодцов вместе с танком спалил. Вот полюбуйтесь!

Он подвел Юрия к кормовой части машины и указал на выхлопные решетки, где красовалось оранжевое пятно, след от имитации зажигательной смеси.

- Кого вы посылали в колею, гвардии лейтенант Русаков?

- Матроса Файзулаева, товарищ гвардии майор.

- А вы подумали о том, что подвергали человека неоправданному риску?

- Так точно, подумал.