С приветом, из Дурмстранга (СИ)

Когда кубок вернул их… их… нет, его и тело Седрика обратно в Хогвартс, когда затих опешивший оркестр, когда люди бросились к ним, не решаясь подойти ближе, но отступая кольцом, Гарри еще ничего не понимал. Он просто стоял на коленях рядом с телом, безучастно ожидая… сам не зная чего. И когда Дамблдор раздал всем первые указания, когда затих плач мистера Диггори, когда люди разошлись, а друзья так ни разу и не подошли к нему, мальчик просто позволил директору взять себя за плечи и увести к себе в кабинет.

Как они дошли до школы, как поднялись до нужного этажа — Гарри не помнил. Просто неожиданно он увидел перед собой Фоукса и растерянно замер, не понимая, откуда внезапно около лабиринта взялся феникс. А когда осмотрелся, то понял, что это не феникс появился около места третьего испытания, а он сам не заметил, как пришел в знакомый с младших курсов кабинет. Это было так же неожиданно, как и то, что на самом деле Гарри сидит в кресле, а напротив из-за стола, грустно улыбаясь, на него смотрит Альбус Дамблдор.

— Гарри, ты…

— Там был Волдеморт! — словно ожив, вдруг вскрикнул Гарри, вскакивая с места. Дрожащие ноги подкосились раньше, чем он успел что-то понять и тут же, словно мешок с картошкой, Поттер повалился обратно.

Директор только тяжело вздохнул.

— Я знаю, мой мальчик, я знаю. Мы все очень скорбим по юному Диггори, но…

— Профессор, там был Волдеморт! — в отчаяние вскричал Поттер, не понимая, как директор может быть так спокоен. — Он возродился! Они убили Седрика, и он возродился из-за меня! Они взяли мою кровь и… и что-то еще. Кажется, кость и… руку! О Мерлин, этот ублюдок, Хвост, отрезал себе руку и… а потом кинул что-то в котел и оттуда вышел Волдеморт! А потом он созвал Пожирателей, и их было там… о нет, нет, их было много, их было больше, чем я думал! И там был Люциус Малфой, он тоже Пожиратель Смерти! И…

— Гарри, пожалуйста, успокойся. Выпей чаю, — голос директора все еще звучал мягко, но теперь в нем появились настойчивые интонации. — Ты многое пережил сегодня, тебе нужно отдохнуть, успокоиться и…

— Нет! — Гарри снова вскочил на ноги, но на этот раз, помня о недавнем падении, сразу подался вперед, опираясь о стол и почти нависая над директором. — Нет времени на этот чертов чай! Мы должны немедленно сообщить в Министерство, что Волдеморт жив! Они должны начать поиски! И он еще… мне кажется, он еще должен быть слаб и, если сделать все прямо сейчас, если не терять времени, то можно…

— Гарри! — голос старика впервые прозвучал так громко и угрожающе, что Поттер опешил. Он удивленно отшатнулся от стола и тут же снова бухнулся в кресло, во все глаза глядя на директора. Тот снова мягко и печально улыбнулся мальчику, но взгляд его теперь изменился. Директор даже смотрел строго и непреклонно. — Ты еще плохо себя чувствуешь, мой мальчик, и мало что понимаешь. И ты еще слишком юн, чтобы знать, как все устроено в этом мире. Магический Мир еще не готов к возрождению Темного Лорда, и, пока тот бездействует, мы ничего не добьемся, сообщая о его возвращении. На самом деле, мы можем только понести большие потери. Я попросил бы тебя успокоиться и молчать о том, что ты видел. Ты не должен об этом никому говорить. Я бы попросил тебя не говорить об этом даже своим друзьям, но, боюсь, это невыполнимо, но всем остальным…

— Ясно, директор, — если бы только Гарри не был сейчас так взволнован и так разочарован, он бы сам удивился, как зло и горько прозвучал его голос. — Вы будете ждать новых жертв. Одного Седрика для вас недостаточно. Я понял, директор. Я устал и должен идти. Всего хорошего.

— Гарри, мальчик мой, подожди!

Но Поттер больше не слушал Дамблдора. В сердце оседала горечь разочарования. Он еще не успел оправиться от потери человека, которого если и не считал своим другом, то воспринимал хотя бы хорошим приятелем, как внезапно получил новый удар — предательство от человека, которого так уважал.

Сейчас у Гарри не было сил даже на то, чтобы подумать над словами директора, но интуиция подсказывала ему, что, даже хорошенько обдумав слова Дамблдора, согласиться с ними он не сможет. Возрождение Волдеморта было опасно для всех, и скрывать его было настоящим преступлением.

Это было так глупо, так нелепо и так не вовремя, но Гарри сейчас ужасно хотелось выплакаться. Выплакать всю боль и весь ужас, которые он пережил буквально только что и с которыми до сих пор не удалось до конца справиться. Холод кладбища, необратимость потери, трепет и отчаянье встречи с призраками людей, которых он никогда не знал живыми. Хотелось выть раненным зверем за пологом своей кровати и плакать, плакать, плакать, пока не выйдут все силы и он не свалится в сон без сновидений. А еще хотелось, чтобы в этот момент друзья были рядом. Чтобы Гермиона гладила по голове, а Рон сидел рядом, и пусть Гарри будет хоть тысячу раз слабаком в их глазах, они были нужны ему, как никогда прежде!