С приветом, из Дурмстранга (СИ)

Следующий день не принес облегчения, не обратил все события ужасного «вчера» в пусть ужасный, но всего лишь кошмар. Стоило только Гарри, уже готовому непонятно за что извиняться перед друзьями, войти в Большой Зал на завтрак, как он потонул в волне чужого страха, недоверия и ненависти. Хаффлпаффцы не сводили с него глаз, даже не пытаясь прятать палочки, Чжоу вскрикнула и разрыдалась, стоило ему только перешагнуть порог, а гриффиндорцы подобрались и напряглись, будто надеясь, что он пройдет мимо. Весь мир вдруг стал нелепым кошмаром, который не стоил того, чтобы уходить с кладбища живым.

Сам не зная зачем, мальчик обернулся к слизеринскому столу, ожидая встретить все те же страх и ненависть, но почему-то не увидел ни первого, ни второго. Слизеринцы были насторожены — и да, Гарри чувствовал, что они опасаются его, но это был вовсе не тот страх, который излучали все остальные факультеты. Пытаясь понять, в чем разницы, он отыскал взглядом ненавистного Хорька, почти готовый к привычным насмешкам, но Малфой смотрел спокойно и внимательно. Не отпуская взгляда Поттера, он медленно опустил веки, словно соглашаясь с чем-то, неведомым Гарри, но прежде, чем Хорек снова открыл глаза, мальчик поспешил отвернуться. Он внезапно перевел для себя их опаску, понял ее истинный смысл — не страх перед подлым убийцей, как на остальных факультетах, а осторожность перед сильным хищником. Но Гарри не был хищником! Он не был ни убийцей ни, черт его побери, вожаком этой змеиной стаи!

Так и не подойдя к своему столу, Поттер под прицелом сотни внимательных глаз пересек Большой Зал и, отворив двери, вышел на улицу. Уж лучше голод, чем все это. Да и, если быть откровенным с собой, сейчас кусок в горло не лез. Гарри с самого начала шел в Большой зал только затем, чтобы убедиться, что все не так страшно, как показалось вчера.

Ну что ж, он убедился. Все еще хуже.

Сидя под деревом у озера, там, где, кажется, еще не так давно помогал ему с заданием для Турнира Невилл, Гарри собирал камушки и, не глядя, отправлял их в воду, не видя и не слыша ничего вокруг себя. Его мысли вновь вернулись туда, на кладбище. Зачем было бороться? Зачем выживать? У него и прежде не было многого, а теперь Гарри лишился всего. Наверное, нечестно так даже думать, вспоминая, что мать пожертвовала своей жизнью ради него, но… Ее не было с ним. Ни ее, ни отца, ни кого-либо еще, кто любил бы его. Он жил той жизнью, которую не пожелал бы никому и которая, на самом-то деле, не стоила борьбы. Какое-то время у него были друзья, они стали для него светом и надеждой, смыслом делать что бы то ни было. Но, судя по тому, как легко усомнились они в нем, как легко поверили в самое страшное, друзьями они тоже ему никогда не были.

У Гарри был крестный, но… Сириус почти не давал о себе знать. Скорее всего, и у него своя жизнь, в котором чужому сироте нет места.

Он вздохнул и бросил в воду еще один камень.

— Гарри?

Поттер вздрогнул от неожиданности и быстро обернулся. Совсем рядом с ним, облокотившись плечом о дерево, стоял Виктор Крам. Видимо, какое-то время он ждал, что Гарри его заметит, но, так и не дождавшись, подал голос сам.

— Виктор… — он впервые говорил с болгарином вот так, один на один, и в первый момент растерялся. — Привет. Я… ох, испытание… Виктор, прости меня за то, что я… что я тебя…

Крам хохотнул и, наклонившись, сильно, но по-дружески хлопнул сбитого с толку гриффиндорца по плечу.

— На мне было Империо. Последнее, что ты должен делать, так это извиняться. Я, кстати, тоже извиняться не намерен. Разве что за то, что вообще позволил кому-то наложить его на себя.

— А кто это был?

— Не знаю, — Крам пожал плечами и, оглядевшись, сел рядом, почти касаясь Гарри. — Считается, что самая нежная нация — это французы, — ни с того ни с сего заявил он, и Поттер удивленно заозирался, опасаясь, что их могут услышать ученики Шармбатона. Но Виктора это, кажется, ничуть не волновало. — Но англичане, на самом деле, ничем не лучше. Только еще и очень консервативны. Они готовы осуждать за одно только знание тёмного проклятья, что уж говорить про само предположение его использования. Сейчас все наши понимают, через что ты на самом деле прошел, а среди своих тебе придется тяжело.

Только теперь, когда Виктор снова упомянул все то, что творится сейчас вокруг Гарри, мальчик понял, с какой радостью и благодарностью отвлекся от собственных мыслей на разговор с болгарином. Как жаль, что так ненадолго. Поттер моментально вспомнил, что ждет его за спиной, в Хогвартсе, и, не в силах справиться с собой, подтянул к себе колени, крепко обхватив их руками и вжимаясь в дерево. Снова захотелось остаться там, на кладбище. Навсегда. Или никогда не выплывать из этого холодного озера, чтобы русалки и водоросли утянули его на дно и подарили тот последний покой, в котором он так нуждается сейчас.

Крам помолчал, а потом, тяжело вздохнув, вновь положил руку на плечо вздрогнувшего от этого прикосновения Поттера.