С/с. Том 11

— Ты готов был бы рискнуть, если бы ставка была достаточно высокой?

Я почувствовал, что мы ступаем на опасную почву. Я напомнил себе слепого, который стоит на краю пропасти и чувствует, что следующий шаг приведет его в бездну.

— Я не могу сказать, что я готов ради денег на все, — ответил я непринужденно, — но многое, конечно, зависит от суммы.

Руки Лауры ласкали меня.

— Допустим, что это будет триста миллионов лир.

— Откуда возьмется такая сумма?

— Состояние Бруно гораздо больше. Если бы я освободилась, то оно перешло бы ко мне, а если бы мы поженились, то я отдала бы половину тебе — триста миллионов лир. Вряд ли нам удалось бы покинуть Италию, но ты смог бы открыть в Риме или в Милане архитектурное бюро, а позже, если бы дела пошли хорошо, ты расплатился бы со мной. Или даже лучше — я стала бы твоим компаньоном. Это мне нравится.

— Я и понятия не имел, что речь идет о такой огромной сумме, — сказал я. — Но ты уверена, что после смерти Бруно унаследуешь столько денег?

— Да, я видела завещание. Его состояние еще больше, но часть отойдет к его дочери. Я получу две трети, а она — одну треть состояния.

— Я и не знал, что у Бруно есть дочь.

— Его первая жена умерла за четыре года до нашего знакомства с ним. Его дочери 19 лет, и она воспитывается в Англии.

— Она вернется сюда?

— Возможно. Но я не знаю точно. Триста миллионов, Дэвид. Разве это не заманчивая перспектива?

— К чему строить воздушные замки, Лаура? Бруно может прожить еще долго.

— Знаю. — Горящий кончик сигареты описал в темноте круг. — Но разве не ужасно, что он так долго будет жить? В конце концов, разве это можно назвать жизнью?

Я промолчал.

— Мне приснилось, что он умер, — сказала Лаура после долгой паузы.

— Но ведь он жив, — резко ответил я. — Оставим эти разговоры.

— Тебе известно, что жизнь Бруно висит буквально на волоске? — спросила она, как будто не слышала моего последнего замечания. — Если ты однажды во время переноски бросишь Бруно на пол, он умрет.

— Вряд ли он упадет, пока я занимаюсь его персоной, — ответил я.

— От несчастья никто не застрахован. Триста миллионов — это большие деньги. Половина — тебе, половина — мне.

— К чему ты клонишь? — резко спросил я.

— Тебе не кажется, что это было бы добрым делом — позволить ему упасть?

Мне не верилось, что Лаура говорит серьезно. Она была так спокойна и хладнокровна, ее голос звучал так естественно, а рука так нежно ласкала меня, и все же она только что предложила убить мужа.

— Тебе действительно кажется, что это было бы добрым делом? — спросил я. — Но к чему говорить об этом? Вряд ли это произойдет.

— Дорогой, почему ты так глуп? Ты ведь можешь его уронить, не правда ли?

Я задохнулся. Настал подходящий момент ясно и недвусмысленно изложить свою точку зрения на это.

— Это было бы убийство, Лаура.

— Не говори глупостей, Дэвид. Это совсем не убийство. Назови вернее: выстрел ради сострадания. Если лошадь ломает себе ногу, ее ведь пристреливают?

— Хотел бы я видеть лицо судьи, когда ты скажешь ему об этом.

— При чем здесь судья?

— При том, что это было бы убийство, Лаура. Неужели ты этого не понимаешь?

— Какая разница, что это такое, — нетерпеливо сказала она. — Никто ведь об этом не узнает и ничего не заподозрит. С 300 миллионами можно было бы многое сделать, дорогой, не говоря уже о том, что для Бруно смерть явилась бы избавлением.

— А ты учитываешь, что произойдет со мной, если меня заподозрят в убийстве? — спросил я. — А разве тебя не назовут соучастницей? Черт возьми, этого никакие деньги не стоят.

— Успокойся. Я уже сказала тебе, что никто ничего не заподозрит. Это будет несчастный случай.

— Нет, наверняка все выйдет наружу.

Перегнувшись через Лауру, я включил свет.

— Зачем ты это сделал? — нахмурившись, спросила она и прикрыла грудь руками.

— Послушай, — резко, почти грубо сказал я. — Мотив этого дела лежит на поверхности, а все, что нужно полиции, — это ясный мотив. И стоит только увидеть эту комнату, чтобы все понять. И не рассчитывай, что Мария или сестра Флеминг будут держать язык за зубами. У нас нет ни малейшего шанса на успех.

— Дэвид, не кричи на меня. Почему ты так волнуешься?

— Потому что ты подстрекаешь меня убить Бруно. Да?

— Зачем так грубо выражаться? Он и без того уже почти труп. Разве это называется убийством, если ты его уронишь?

Я встал и надел халат.

— Значит, ты хочешь его убить?

— Конечно, нет. Я только рассматривала эту возможность теоретически. — Она приподнялась и посмотрела на меня. — Это заманчиво, не правда ли, Дэвид? После того как я познакомилась с тобой, мне так захотелось бы стать свободной. А плюс к этому еще и деньги. Но я сознаюсь, что эти мысли у меня серьезны. Разве что ты меня уговоришь. Вот если бы ты предложил мне уронить Бруно, я бы не стала мешать.

— Ни при каких обстоятельствах я не сделаю тебе подобного предложения. Выбрось эту мысль из головы.

— Прошу тебя, не злись, Дэвид. Если бы я знала, что ты такой раздражительный, то я не завела бы этого разговора.

— Это было бы убийство. Неужели ты этого не понимаешь? Бруно имеет право на жизнь, как и я.

Лаура покачала головой.