С/с. Том 16

Я не могу вас больше здесь держать. Я должен буду скоро подумать, что делать с вами. — Он, нахмурившись, смотрел на руки. — Решением вашей проблемы, так же как и Вайнера, может быть только, арест Маурера. Как только я засажу его за решетку, вы оба становитесь свидетелями, и я держу и охраняю вас до суда. После того как сам Маурер будет осужден, я смогу устроить для вас поездку в Европу, пока все стихнет. Потом вы сможете вернуться и снова начать жить в полной безопасности. Но я не могу выдвинуть обвинения против Маурера, пока вы не дадите против него показаний.

Он увидел, как она сразу же вся напряглась.

— У меня есть подозрения, что вы видели его в Тупике, — продолжал он, прежде чем она смогла заговорить. — Я верю, что у вас есть личные причины, и очень веские, чтобы избегать нежелательной рекламы на суде. Не можем ли мы это обсудить? Не могли бы вы довериться мне и позволить мне помочь вам?

Она ничего не ответила.

— Смотрите, — продолжал он спокойно, — мы здесь одни. Никто не сможет услышать, о чем мы говорим. Свидетелей нет. Неужели вы не можете мне довериться? Забудьте про то, что я офицер полиции. Давайте поговорим по-дружески. Кладите карты на стол, и позвольте мне посоветовать вам. Даю вам честное слово, что не использую ничего из того, что вы мне расскажете, без вашего разрешения. Я не могу быть еще честнее.

Конрад видел, что она колеблется, и он начал надеяться, что, наконец-то, он добьется успеха. Но Фрэнсис думала о том, что только что говорил ей Пит: «…ни за что не признавайтесь, что видели его там, ни мне, ни Конраду, ни кому-либо другому, хоть отцу с матерью. Вы никогда не должны признаваться, что видели его, даже самой себе! Только в этом случае у вас останется шанс остаться в живых. Немного шансов, но все же шанс. Поймите: если вы позволите Конраду убедить вас признаться — если, конечно, вы вообще знаете что-либо, — тогда никакая сила на земле не сможет вас спасти!»

Она решительно поднялась.

— Мне нечего вам рассказать. Если вы не возражаете, я пойду к себе. На солнце слишком жарко.

Она повернулась к нему спиной и, не оборачиваясь, быстро пошла в дом.

Конрад смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью, все более наполняясь бессильным отчаяньем.

Глава 8

Долорес чувствовала, что мысли Головина где-то блуждают. Он не так был рад видеть ее, как, казалось, должен был быть рад. Ора выбрала низкое кресло и села в него, умышленно выждав время, чтобы одернуть юбку. Она увидела, что глаза его метнулись к ее коленям, и позволила ему некоторое время полюбоваться ими, прежде чем закрыть их рукой.

— Ну, есть что-нибудь от Джека?

Головин покачал головой.

— Нет.

Он согнул широкую спину и думал, а не опасно ли будет подойти к ней и поцеловать ее? Но он не знал, где находится Сейгель, и боялся, что тот может неожиданно войти. С сожалением он решил остаться на месте.

— Я хочу, чтобы он дал о себе знать. Мне не нравится такое положение, когда я не знаю, где он.

— Но вы действуете очень хорошо, не так ли, Эйб? — спросила она, задумчиво глядя на него. — Ты не волнуешься?

— Конечно, волнуюсь, — резко сказал он. — А кто бы не волновался? Даже Джек забеспокоился бы, имея все это на руках. Если бы только добраться до этой девчонки!

Долорес быстро решила, что она не хочет слышать ни о девчонке, ни о планах Головина. Чем меньше она будет знать, тем меньше опасности, если Головин совершит ошибку.

— Ну, не волнуйся, — сказала она. — Я уверена, что ты все уладишь, дорогой. — Она положила ногу на ногу. — Я только пришла узнать, нет ли вестей от Джека. — Она открыла сумочку, заглянула в нее и нахмурилась. — У меня, кажется, мало денег. Джек не говорил тебе обо мне?

Головин покачал головой.

— Нет, не говорил. Я думаю, он забыл, но мы все уладим, Долли. Сколько тебе нужно?

— Это будут твои деньги? — она смотрела на него, широко открыв волнующие глаза. — Я не знаю, могу ли я позволить тебе…

— Ну, Долли, давай без глупостей. — Он вынул бумажник и положил на стол пачку банкнот. — Пять сотен хватит?

— Конечно. — Она поднялась и подошла к столу. — Эйб, дорогой, ты так мил со мной. Я не знаю, что бы я делала без тебя.

Он ощутил исходящий от нее тонкий аромат духов и почувствовал, как во рту стало сухо от возникшего желания. Когда она наклонилась, он увидел ее грудь, колыхавшуюся под мягкой тканью ее платья. Он наполовину поднялся на ноги, лицо его налилось кровью, глаза заблестели… Но в этот момент открылась дверь и вошел Сейгель с Феррари.

Долорес взяла банкноты к положила кх в свою сумочку. Она даже не обернулась. Ее лицо было спокойно, глаза смеялись, видя, как Головин пытается контролировать свои чувства.

— Прошу прощения, — сказал Сейгель, — я не знал, что вы заняты.

— Я уже ухожу, — сказала Долорес. Она повернулась к ним и улыбнулась. Ее глаза столкнулись со взглядом глубоко посаженных глаз Феррари, и улыбка ее погасла. — Мне нужно было только немного денег.

Никогда в жизни ни перед кем она не смущалась, но страшный взгляд этого карлика, который, казалось, глазами раздевал ее, был пугающим.