С/с. Том 25

Все трое направились к машине инспектора. Кхак и Лам Фан сели сзади, инспектор протиснулся к рулю.

В тот час лишь кули и рыночные торговцы брели по улицам. Никто не обратил внимания на мчавшийся по пустынным улицам черный «пежо». Кхак спросил:

— Что нам известно про Хоума?

— Благонадежен, — ответил Лам Фан. — Занимается политическим образованием. Сторонник режима. Не имеет долгов. У нас к нему нет никаких претензий.

— Он не гомосексуалист?

— Определенно нет.

Полковник нахмурился. Первая его мысль была, что Хоум имел противоестественную связь со своим хозяином. Слуга пытался его шантажировать, и американец в приступе ярости убил Хоума. Но, выходит, все было не так просто.

— Повар?

— Он глубокий старик, последние двадцать лет не имел никакого отношения к политике. Некоторое время в период французского господства был поваром во французском посольстве. Подозревался в профранцузских симпатиях, но сейчас мы не имеем к нему никаких претензий.

Полковник почесал свой мясистый приплюснутый нос, скосил глаза на Лам Фана, который, не отрываясь, смотрел в затылок инспектора.

— Девчонка?

— Политикой не интересуется. Однако есть слухи, что отец занимается с ней кровосмешением. Возможно, это правда. Ее отец дегенерат.

Полковник снова погладил свой нос.

— Ну что же, простим им их слабости.

— Безусловно, — согласился Лам Фан.

Инспектор слушал их с отвращением. Не раз он подумывал о том, чтобы бросить работу в службе безопасности.

— Ну а теперь расскажи мне про американца, — сказал полковник.

— Типичный американец. Много пьет. Волочится за женщинами. Политикой не интересуется. Разведен. Ограничен в деньгах. Для удовлетворения сексуальных запросов часто посещает Парадиз-клуб.

— Что еще?

Лам Фан пожал плечами.

— Больше ничего сообщить не могу.

— Он не гомосексуалист?

— Нет.

Полковник помрачнел.

«Тогда зачем он все-таки убил парня? — спрашивал он себя. — Должна же быть какая-то причина?»

Несколько минут, остававшихся до виллы Джеффа, они ехали молча.

Длинная улица была безлюдной. Быстро взглянув сначала налево, затем направо, полковник Кхак вылез из автомобиля и поспешно направился к дому. Инспектор и Лам Фан последовали за ним.

Инспектору понравилось, что шофер в точности выполнил его указания и не торчал на виду. Они прошли во двор и увидели шофера, который стоял, прислонившись спиной к запертой двери кухни.

Как только шофер заметил полковника, он подбежал к нему, застыл, вытянувшись в струнку, глаза его наполнились страхом.

— Был здесь кто-нибудь? — спросил инспектор.

— Девушка, — едва выдавил из себя шофер, настолько велик был его страх перед полковником. — Ее зовут Май Ланг То. Она хотела, чтобы я пропустил ее в дом. Я запер ее вместе со стариком в комнате для слуг.

— Она сказала, для чего ей надо было пройти в дом?

— Она говорила, что с ее женихом что-то случилось. Она уверена, что он в доме.

Инспектор вопросительно посмотрел на полковника.

— Прекрасно, — сказал тот. — Я поговорю с ней после. Пройдемте в дом.

Инспектор отомкнул заднюю дверь и провел их в гостиную. Полковник и Лам Фан оглядели комнату. Лам Фан сразу же склонился над валявшимися на полу осколками стакана и начал их разглядывать.

— Видимо, в тот момент, когда он выпивал, его что-то испугало, и он выронил стакан, — сказал инспектор.

Лам Фан посмотрел на него, недобрая усмешка пробежала по его лицу.

— Очевидно, — сказал он. — Было бы полезнее знать, какая причина заставила его уронить стакан.

— Это та картина, которую американец с парнем вешали на стену? — спросил полковник, указывая на картину. — Невзрачная вещица. Для чего он захотел повесить ее на стену?

— У американцев плохой вкус, — сказал Лам Фан. — Возможно, картина напоминала ему девушку, с которой он был связан.

— У него была какая-нибудь девушка? — спросил полковник инспектора.

— Не знаю, сэр, но я выясню это, — ответил инспектор.

— Обязательно. Это может быть важным.

Лам Фан двигался по комнате, как кот, почуявший запах мыши.

— Здесь много пыли от штукатурки, — сказал он. — Вы обратили на это внимание, инспектор? — Он наклонился и прочертил пальцем по полу длинную линию, показывая, что пол был покрыт пылью. Он выпрямился и внимательно осмотрел картину, затем обратился к инспектору: — Пожалуйста, сделайте мне большое одолжение, выйдите из комнаты. — Его слащавый голос стал резким.

Инспектор вздрогнул. Он посмотрел на полковника, который жестом приказал ему выйти. Инспектор вышел из комнаты и притворил дверь.

— Что? — спросил полковник, глядя на Лам Фана сверкающими глазами.

Лам Фан пододвинул стул к стене, на которой висела картина, вскарабкался на стул и убрал картину.

Оба долго и с удивлением разглядывали дыру. Лам Фан прислонил картину к стене и опустил руку в отверстие. Пошарив там, он вытащил руку, пожал плечами.

— Ничего нет, — сказал он и слез со стула.

Полковник подошел к креслу и грузно опустился в него. Он вынул из кармана золотой портсигар, выбрал сигарету, зажег ее золотой, отделанной нефритом зажигалкой.

— Что там было? — спросил он.

Лам Фан улыбнулся. Улыбка вышла горькая, кривая.

— Вы ожидаете чудес, полковник. У меня есть только догадки.