С/с. Том 30

— Этот-то? Он заработал его в пятнадцатилетием возрасте. Поножовщина, по всей вероятности. Мы с Китти не стали расспрашивать. Он явился домой весь в крови, мать его перевязывала и лечила. Мы были в таком ужасе… Даже не то — нас это настолько потрясло, что мы не пожелали знать подробности…

Он тяжело вздохнул:

— К тому времени мы уже научились молчать. Уговоры, просьбы, нотации — все это было пустой тратой времени.

Я спрятал фото снова в конверт и положил его на стол.

— Вы недавно видели Джонни Джексона? — спросил я, огорашивая его внезапным вопросом.

Он замер, потом посмотрел на меня.

— Что вы говорите?

— Я спросил, видели ли вы Джонни Джексона уже после смерти старого Фреда?

Он отвел в сторону глаза.

— Почему вы об этом спрашиваете?

— Кто-то положил красные розы из вашего сада на могилу старого Фреда. Кто-то напечатал записку: «Покойся в мире, дедушка. Джонни». Эта записка могла быть напечатана на вашей машинке. Позвонил ли Джонни сюда и попросил вас это сделать, или же он сам сделал это?

Он выбил свою трубку, закурил ее, выгадывая время. Затем, все еще не глядя на меня, слегка улыбнулся.

— Догадка правильная, мистер Уоллес. Вы — умный человек. Это сделал я. Я подумал, что Джонни, где бы он ни находился, одобрит это. Это была моя идея. Мы со стариной Фредом были хорошими друзьями. Мне было неприятно думать, что его опустили в землю без цветов. И поэтому я срезал розы и напечатал записку… Джонни бы это сделал, если бы он был здесь.

И вновь вымученная тень улыбки:

— Надеюсь, старина Фред оценил то, что я сделал от имени Джонни.

Я посмотрел на него. Он был слишком честным человеком. Конечно, он очень старался, но я не сомневался, что он лжет.

— Хорошая мысль, — сказал я. — Итак, вы не виделись и не разговаривали с Джонни с тех пор, как он исчез?

Он снова помедлил, потом пару раз затянулся трубкой и пробормотал, не глядя на меня:

— Нет.

После этого я уже не сомневался, что он говорит неправду.

— Ну что же, благодарю, мистер Воткинс. Возможно, мне придется побеспокоить вас еще раз.

Повернувшись, я пошел к выходу. Мне его было даже немного жалко, такой у него был несчастный, пристыженный вид.

Когда я добрался до шоссе на Сирл, я выключил мотор, остановил машину на обочине, закурил и мысленно обдумал, о чем я должен буду доложить полковнику Парнеллу по его возвращении из Вашингтона. Время бежало, мне оставалось всего три дня для работы. Я не сомневался, что как только он прочитает мое донесение, он сразу же закроет это дело. Во-первых, на него не было денег. Во-вторых, мой рапорт обнаружит тот фиговый листок, в который превратилась смерть Митча. Парнеллу не захочется, чтобы национальный герой был изобличен как преступный распространитель наркотиков. Ну и потом, в конце концов, кому какое дело до того, что случилось с Джонни Джексоном?

Впрочем, меня это очень интересовало!

В этом деле было столько неясностей, которые следовало бы уточнить. Я вынужден был сознаться, что сейчас я ни капельки не приблизился к решению возложенной на меня задачи.

Мне вспомнились слова отца: «Когда ты зайдешь в тупик, сын, возвращайся в исходную точку, и, возможно, если ты хорошенько подумаешь, тебе удастся найти важный ход, который ты раньше проглядел».

Я определенно зашел в тупик, поэтому вернулся назад.

Фредерик Джексон, фермер-лягушатник, поручил полковнику Парнеллу разыскать его внука, Джонни. Он уплатил ретейнер в сотню долларов, напомнив полковнику, что его сын Митч, отец Джонни, был награжден медалью Почета. Таким образом, полковник не мог отказаться от этого задания и поручил мне заняться расследованием.