С/с. Том 4

— Купите ей хороший подарок. Меховое манто, например.

— О, как вы распоряжаетесь моими деньгами!

— Отсюда вывод: никогда не признавайтесь жене в своих грехах… Но не стоять же нам здесь целый день! Вы поедете или нет?

Устраиваясь в машине Паркер с любопытством поглядывал на Холанда: ему казалось, что рядом находится совсем новый, незнакомый человек, от которого веет уверенностью, силой и энергией.

— Что же произошло на самом деле? Расскажите мне.

— Я знаю не больше вашего. Я пошел вчера в полицию и признался лейтенанту, что провел часть ночи с Фей. По правде говоря, я думал, он меня задержит. Не тут-то было. Лейтенант сказал, что убийца уже задержан и чтобы я убирался восвояси. Ну, а я не заставил себя уговаривать.

Машина подъехала к банку, и Паркер спросил:

— Вы расскажете что-нибудь Энн?

Кен покачал головой.

— Вы вели себя с женой, как мальчишка. Я постараюсь не повторить вашей ошибки.

Прошло пять дней, и Холанд в радостном предвкушении прогуливался по платформе. Через несколько минут подойдет поезд, которым возвращается Энн.

Холанд чувствовал себя спокойным и счастливым. Последние четыре вечера он потратил, чтобы подстричь лужайку, прополоть розы и навести порядок в доме. Все поручения, которые дала ему Энн перед отъездом, были выполнены. Кухня была покрашена, стекла вымыты, испорченная петля на калитке исправлена, автомобиль блестел…

Газеты много писали о той страшной ночи. Многие городские деятели были опозорены, отдельные полицейские чины полетели со своих мест, и среди них — капитан Джон Монтелли. Линдсей Барт должен был на ближайших муниципальных выборах занять руководящий пост в правительстве. Пресса сообщала также, что лейтенанту полиции Адамсу светят капитанские погоны.

Поезд медленно подползал к перрону, и Холанд увидел светловолосую головку Энн, которая высунулась из окна. Она махала рукой, и через несколько секунд уже замерла в объятиях мужа.

— О! Кен!

— Дорогая! Как мне не хватало тебя!

— Все было хорошо? — спросила Энн, слегка отстраняясь: муж удивил ее вдруг затвердевшей линией подбородка и губ и легкой худобой, которая делала его еще привлекательней.

— Я в хорошей форме! — улыбнулся Кен.

— Да, ты изменился… Ты не скучал, по крайней мере? Ты… ты выходил… по вечерам?

— Не было времени, дорогая. Я должен был выкрасить кухню и работал в саду.

— Странно. Ты уверен, что не наделал глупостей?

— До чего же ты подозрительна!

По дороге домой Энн рассказала о своем путешествии в Лондон и, сидя рядом с женой в зеленом «линкольне», Кен чувствовал себя самым счастливым человеком на земле.

Они подъехали к дому.

— Посмотри на сад, — сказал Холанд. — Разве я не заслужил похвалы? А калитка? Видишь, как она легко открывается?

— Дорогой, кажется, мне надо снова уехать, — улыбнулась Энн, которая любовалась посыпанной гравием дорожкой и клумбой с розами.

— Это восхитительно! — захлопала она в ладоши, переводя взгляд на дом. — Ты даже вымыл окна!

— К вашим услугам, миссис, — отозвался Холанд, вынимая из багажника серый чемодан.

— О, Кен! — воскликнула вдруг жена. — Какой сюрприз! Он очарователен!

Кен проследил за ее взглядом.

На пороге дома с блестящими, устремленными на Холанда глазами, сидела рыжая болонка.

А жизнь так коротка!

Часть первая

Глава 1

Толстуха принужденно улыбнулась, когда Гарри протянул ей свою визитную карточку.

«Жаль, — подумал он, — что она так опустилась».

Волосы у нее были не причесаны, шляпка старомодна, глаза усталые, с синяками, а лицо блестело от пота, как-будто она только что отошла от раскаленной печки. Но женщина, кажется, была польщена тем, что Гарри ее сфотографировал и внимательно прочитала карточку, прежде чем засунуть в сумочку.

— Подумать только, я же вас не видела, — сказала она. — Какой же у меня может быть вид.

— Совсем наоборот. Каждый выглядит естественнее, если его сфотографировать неожиданно. Снимки будут готовы завтра после полудня. Вы не обязаны покупать, но все же надеюсь, что придете на них посмотреть.

— Да, обязательно приду. Лейк-стрит, это рядом с Палас-театром?

— Совершенно верно. Первая улица налево по Кромптон-стрит.

Она еще раз поблагодарила Гарри и улыбнулась. Потом ушла, поправляя непослушные пряди светлых волос, выбившиеся из-под шляпки.

«Уф! — подумал Гарри, наматывая конец пленки на бобину, которую вытащил из аппарата, — эта фотография последняя на сегодня».

Было холодно. Он проголодался. Четыре часа работать стоя не страшно, когда фотографируешь. Но сегодня весь день висели тяжелые облака, которые не смог прогнать даже восточный ледяной ветер. Люди, проходящие по Рейнджер-стрит, были не в настроении сниматься, и почти все прохожие отказались от карточек, которые им протягивал Гарри. Он сделал больше сотни фотографий и будет хорошо, если удастся продать хотя бы штук двадцать пять.