С/с. Том 4

— А где же ему еще быть, в подвале? — не взглянув на полицейского, Адамс вошел в вестибюль. Остановившись перед почтовыми ящиками, чтобы прочитать фамилии, он проворчал: — Дом свиданий! Первое убийство за два года, и надо же какая для всех неприятность — именно в доме свиданий… Удивительно, что первое!

Адамс был худ и невысок ростом. Лицо его напоминало рукомойник со вдавленными боками. Его ослепительно белая шевелюра контрастировала с черной шляпой, всегда надвинутой на лоб. Когда лейтенант приходил в ярость, его серые глаза начинали пылать, словно электрические лампочки и тогда он становился жесток и совершенно неумолим. Подчиненные боялись его не меньше, чем преступники, несчастливая судьба которых, ставила Адамса на их пути. Но это был полицейский офицер экстра-класса. Его мозг работал по крайней мере в четыре раза быстрей, чем у Донована, который трепетал перед этим тщедушным человеком, считая, что тот в случае малейшей провинности может понизить его в звании.

Адамс медленно поднимался по лестнице. В доме было тихо. Он никого не встретил. Можно было подумать, что жители дома, почувствовав приближение лейтенанта, разбежались по своим норам и теперь сидели за дверями, затаив дыхание. Агент Джексон встретил Адамса на верхней площадке, но хорошо зная начальника, не решился начать разговор первым.

Адамс вошел в гостиную, где эксперт Флетчер снимал отпечатки пальцев. Донован озабоченно ходил по комнате, и Адамс направился прямо в спальню, словно зная, что труп находится именно там.

Остановившись у кровати, он несколько минут рассматривал тело Фей. Не спуская с него глаз, он достал сигарету, закурил и выпустил дым из тонких ноздрей.

На пороге, пожирая начальство глазами, настороженно стоял Донован.

— Врача вызвали? — спросил Адамс.

— Уже в дороге, лейтенант.

Адамс наклонился и взял труп за руку.

— Смерть наступила около шести часов назад.

— Кинжал, лейтенант…

Адамс взглянул на нож, лежащий на полу и повернулся к Доновану.

— Что — кинжал?

Донован покраснел.

— Это орудие преступления, — объяснил он, сожалея о своей поспешности.

Адамс поднял свои белые брови.

— Вы проницательны, сержант. А я думал, девушка взяла его, чтобы почистить ногти. Так вы думаете, это орудие преступления? — его глаза вспыхнули грозным пламенем. — Что же это еще, по-вашему? Замолчите лучше, дурак! — Он повернулся к замершему в столбняке сержанту спиной и стал ходить по спальне под ненавидящим взглядом Донована.

— Какие вы собрали сведения?

— Она — новичок в своей профессии. Занималась проституцией не более года. До этого танцевала в «Голубой розе». Она никогда не значилась в наших списках и не замечена ни в чем предосудительном.

— Войдите и закройте дверь, — распорядился Адамс.

Донован послушался. Он знал, что спокойствие начальника не предвещает ничего хорошего, и все время держался настороже.

— Газеты еще не оповещены, не так ли? — спросил Адамс, отодвигая ногу трупа и усаживаясь на край кровати, не испытывая перед лицом смерти ни малейшего неудобства.

— Нет, лейтенант.

Донован не любил журналистов. Городская пресса, которая постоянно упрекала полицию в бездействии, несколько раз проехалась на его счет, не стесняясь в выражениях…

— Можно будет поставить их в известность, но не раньше полудня, тогда информация попадет как раз в последние новости, — продолжал Адамс. — Таким образом, у вас будут целый день и вся ночь для того, чтобы подготовить материал для утренних газет. Они накинутся на него, как голодные собаки на кость. «Геральд» уже давно ищет ссоры с городскими властями, и если мы быстро не разберемся в этом деле, он сможет нас здорово потрепать, а кое-кто, включая шефа полиции, полетит со своих мест. Шеф «Геральда» Линдсей Барт недолюбливает полицейских. Если бы Барт и его газетенка были не так популярны, их можно было бы не опасаться, но это дело, несомненно, подольет масла в огонь.

— Лессингтон-авеню, это гнездо проституции, находится всего в двухстах метрах от центра города. Отличный скандальный материальчик, в то время как наш шеф заявляет, будто бы город чист, как самая стерильная клиника, — Адамс раздавил сигарету в пепельнице, стоящей на ночном столике и посмотрел Доновану прямо в глаза.

— Я говорю вам все это для того, чтобы до вас дошла важность происшествия. Газеты станут трепать наше имя, и вы, Донован, должны их утихомирить. Сделайте все, что возможно. Если появится необходимость, обращайтесь ко мне за советом. Но в ответе за победу или поражение будете вы, и вы ответите за все. Понятно?

— Да, лейтенант.

Донован едва заметно вздохнул и подумал:

— Ну вот, мы и договорились. Стоило этому маленькому подонку стать начальником, он ждет случая, чтобы уничтожить меня. Он чувствует, что дело почти безнадежное, и это ему на руку. Ну что ж, такова моя участь: убили шлюху, а я попал в гущу интриг.

— Дело нелегкое, — продолжал Адамс. — Особенно, если здесь порезвился какой-нибудь сумасшедший. — Он положил ногу на ногу и обхватил колени руками. — Вы когда-нибудь молитесь, Донован?