С/с. Том 7

«Половина — сейчас…» И только потом они понимали, что стали жертвами Корридона. Через день или два после заключения сделки он как бы случайно заходил именно в тот бар, где клиент пил вино — возможно, за успех будущего дела. Корридон улыбался клиенту, и эта улыбка заставляла клиента холодеть от внезапного предчувствия. «Обстоятельства изменились», — сообщал Корридон. Он стоял перед клиентом — массивный, с сигаретой в зубах — и советовал подыскать кого-либо другого для выполнения дела, а еще лучше отказаться совсем. Некоторые храбрились и требовали назад деньги, но под его тяжелым и жестким взглядом быстро теряли свою уверенность и переводили все в шутку. Он всем говорил одно и то же: «Можете подавать на меня в суд». И уходил. Не спеша, засунув руки в карманы, надвинув шляпу на глаза, с насмешливой улыбкой на губах.

«Половина — сейчас, половина — после завершения работы…»

Что ж, такого рода предложения принесли ему немало денег.

«А почему бы и с ними не сыграть такую шутку?» — подумал он, слушая Ренлинга. Правда, предложение, которое ему сейчас делали, отличалось от предыдущих. И эти трое никак не были похожи на клиентов, что обращались к нему раньше. А вместе с тем, в сущности, все было как и раньше, и он внимал Ренлингу с подкупающим интересом.

— Я думаю, что сумею лучше объяснить ситуацию, если мы останемся наедине, — сказал Ренлинг, и Жанна вышла из комнаты.

Она вышла, не взглянув на Корридона, и тот, к своему удивлению, почувствовал, что с ее уходом комната как бы опустела.

Ренлинг вытащил из шкафа бутылку виски и два стакана.

— Немного рановато для выпивки, — как бы извиняясь, заметил он. — Но, тем не менее, выпейте немного.

Он налил стаканы и один протянул Корридону.

— Теперь, когда ее нет, я могу говорить более свободно. В сущности, это прямо-таки бредовая история. Итак, за ваше здоровье! — провозгласил он, поднимая стакан.

Корридон кивнул и отпил немного. Он думал о том, что если заполучит пятьсот фунтов, то сможет оплатить операцию Эффи. Пара недель — и все будет сделано. Его сердце согрелось от мысли, как обрадуется Эффи. Если он хорошо сыграет роль, появится реальный шанс выйти из этой комнаты с внушительной суммой денег…

— Эта история, о которой можно прочитать только в романе, — начал Ренлинг. — Никто не может себе представить, как это происходило в действительности. Кстати, Жанна выглядит тоже несколько неправдоподобно, вы не находите?

— Да все трое такие… — неохотно пробормотал Корридон. — Странноватая компания… Секретное общество, да?..

— Что-то в этом роде, — смеясь ответил Ренлинг. — Сейчас вы все поймете. Вы и сами прошли через нечто подобное, из-за этого, в основном, наш выбор и пал на вас… Знаем и то, что вы не выдадите нас, даже если не согласитесь помочь.

— Я вас не выдам, — подтвердил Корридон. — Но это еще не значит, что я принял ваше предложение. Эта ваша история, это серьезно?

— Куда уж серьезнее! И не такая неправдоподобная, как можно было бы подумать. — Он немного помолчал, потом продолжал: — Мы трое — это все, что осталось от небольшой диверсионной группы французского Сопротивления. Вначале нас было девять человек: двое французов — Пьер и его брат Жорж, две француженки — Жанна и Шарлотта, двое поляков — Жан и Любек, и трое англичан — Гаррис, Мэллори и я.

— Понимаю, — сказал Корридон. Такие небольшие мобильные группы были ему хорошо знакомы. Во время разведывательной работы в тылу врага он встречался с людьми подобного типа: патриоты, фанатики, они, не задумываясь, выполняли любое задание, любой приказ.

— Наша группа занималась диверсиями на железной дороге. Мы все время меняли район дислокации, днем прятались, по ночам действовали. И проделали адскую работу.

Он замолчал, его единственный глаз зажегся энтузиазмом.

— Нашим командиром был Пьер. Человек необычайной храбрости и сообразительности. Замечательный парень! — Он посмотрел в глаза Корридону. — Исключительный человек! Я не стану утомлять вас деталями, только скажу, что ради него мы были готовы на все и без него ничего не смогли бы сделать. Он отлично разбирался в людях и знал, что кому поручить, чтобы максимально использовать наши возможности. Он вдохновлял нас на самопожертвование…

Корридон пил виски маленькими глотками, а мысли его обратились к прошлому. Он понимал, о чем говорит Ренлинг. Приходилось встречать ему подобных. Однако абсолютное самоотречение по-прежнему оставалось для него загадкой. Сам он был человеком дела, но никогда при этом не забывал собственных интересов.