С/с. Том 8

Я снова и снова представлял, как она плывет в темноте, такая красивая. Я не знал, о чем она думает, но воображение рисовало картины одна ужаснее другой. Я все время размышлял об этом и чувствовал себя скверно, задувая на ночь огонь.

Я запер входную дверь и выждал несколько минут, чтобы войти. Мы не встречались взглядами.

— Спокойной ночи, — сказал я, падая в кровать.

— Спокойной ночи.

«Теперь я опустился на самое дно, — сказал я себе. — Последняя точка. Веда ускользает от меня, как вода между пальцами».

Мертвое лицо Макса… Герман смотрит на меня и усмехается… Подходящие видения для кошмаров. Не знаю, сколько времени я спал, но внезапно что-то заставило меня проснуться. Со времени смерти Макса я спал плохо и вскакивал от малейшего шороха.

В этот раз я проснулся от какого-то движения в комнате.

Было темно, и я ничего не различал. Слабые звуки заставили мои нервы натянуться как струны, готовые вот-вот лопнуть.

Дрожь пробежала по моему телу. Я подумал о Максе, крадущемся к моей постели, и взмок от липкого пота. Еще движение, звуки ровного дыхания все ближе… совсем близко.

Я нажал кнопку фонарика. Не знаю, как я не понял сразу…

Она стояла совсем рядом. Глаза ее были закрыты, черные как смоль волосы обрамляли лицо. В руке у нее был нож. Она была прелестна. Я отодвинулся от края кровати с гулко бьющимся сердцем. Это был тот самый нож, которым я вырезал вешалку, когда Макс впервые пришел к нам в хижину.

Я с ужасом смотрел, как она трогает одеяло на моей постели, как ее рука поднимается и вонзает нож по самую рукоятку в то место, где секунду назад находилось мое сердце.

— Теперь все будет хорошо, дорогой, — сказала Веда, и слабая улыбка озарила уголки ее губ. — Тебе не о чем больше беспокоиться.

Она вернулась на свое место, натянула одеяло и заснула.

Ее дыхание было ровным и спокойным, как у ребенка.

Стараясь не шуметь, я вышел в другую комнату и затопил камин. Я пытался заснуть, но не мог.

Глава 15

Когда солнце поднялось над вершинами деревьев, я пошел в спальню за одеждой. Занавеска была отдернута, а окно широко растворено. Я быстро взглянул, спит ли Веда. Она лежала на кровати, укрывшись одеялом.

Говорят, что от любви до ненависти — один шаг. После того что произошло ночью, моя любовь к ней сошла на нет. Я стал ее бояться и был слишком близок к тому, чтобы начать ее ненавидеть. Ее глаза лихорадочно блестели.

— Я не слышала, как ты встал, — вяло сказала она.

— Я встал тихонько, мне не хотелось будить тебя.

Она смотрела, как я беру одежду.

— Лежи, киска, я сам приготовлю кофе.

— Не задерживайся. Следует серьезно поговорить, не так ли? — В ее голосе слышались сердечность и сострадание.

Да, нам было о чем поговорить. Я не стал распространяться, что пришел к такому же выводу.

— Я скоро вернусь.

Пока закипала вода, я оделся и наскоро побрился. Руки еще плохо слушались, но мне повезло — я умудрился не порезаться.

Когда кофе был готов, я налил себе виски и выпил. С таким же успехом я мог пить фруктовый сок, эффект был бы одинаковый.

Когда я вошел, она уже причесалась и накинула шелковую шаль. Теперь она не выглядела так хорошо, как вчера ночью. Я обратил внимание на ее глаза, в которых светилось непонятное выражение.

— Дождь прекратился, — сказал я, — будет хорошая погода.

Ошеломляющее наблюдение, если учесть, что солнце светило прямо в окно.

Она взяла чашку, стараясь не смотреть на меня.

— Принести чего-нибудь поесть?

Казалось невероятным, что еще два дня назад мы были влюблены друг в друга. Внутренний голос — странная вещь. Если внимательно к нему прислушиваться, он может сказать намного больше, чем выражение лица.

Я сидел довольно далеко от нее, и расстояние между нами было таким же, как и расстояние между нашими душами.

— Ты, может быть, вспомнишь, что сказал, когда мы говорили о Максе? — спросила она в упор.

— Я много говорил, разве можно все упомнить.

Я пил кофе маленькими глоточками и, нахмурившись, смотрел на нее.

— Хотя, нет, помню. Я сказал: «Предположим, я его убью. Пусть даже никто не узнает об этом, только ты и я. Но мы будем знать, что это я убил его, и это все меняет». Вот что я сказал тогда. Ты тоже так думаешь?

— Да.

— И многое изменилось, не так ли?

— Да, изменилось.

Молчание нависло над нами. Я чувствовал ее замешательство, так же явственно, как и струю холодного воздуха, врывающегося в окно.

— Этой ночью мне приснилось, что я тебя убила, — сказала она, и в голосе не было сожаления. Просто констатация факта.

— Однако ты этого не сделала. — Заставить себя посмотреть ей в глаза после подобного признания я не мог.

Опять наступило молчание.

— Настало время уехать отсюда, — подвела итог она. — Теперь нет смысла ехать вместе. Если будешь один, тебе будет легче избежать опасности.

Что ж, это было благородно с ее стороны, думать о моей безопасности. Но всерьез я ее слова не воспринимал. Если уж решать вопрос о времени отъезда, то мне одному.

— Если ты считаешь именно так…

Я допил кофе и закурил. Твердости в руках все еще не было.

— Не ломай комедию. Мы оба об этом думаем. Ты по-прежнему считаешь, что прав.