С/с. Том 9

— Мы с женой обедаем дома, Смит. Приготовь что-нибудь повкуснее. Миссис Джемисон дома?

— Нет, сэр, она уехала полчаса назад, думаю, на концерт.

— Если будет что-нибудь важное, сообщи мне в отель. Но только до половины десятого утра. После этого я буду в конторе.

— Понятно, сэр.

Джемисон повесил трубку. Настроение все равно было поганое. Если бы только поговорить с Тарнией! Все тогда вошло бы в норму. Может, завтра удастся узнать, где она остановилась.

Он вскочил на ноги и принялся мерить гостиную шагами. Впереди целая ночь ожидания. Больше двенадцати часов. Он вызвал коридорного, тот принес ему сандвичей и шейкер. Джемисон взбил новую порцию мартини, плеснул в бокал, выпил, съел пару сандвичей… Все это время он не переставал думать о Тарнии. С очередным глотком пришла неожиданная мысль: а что, если Тарния передумала? Если она на самом деле не хочет бросать свое занятие и выходить за него замуж? Может быть, этот римский модельер уговорил ее остаться в Италии? Джемисона бросило в жар. Он вспомнил, что, когда сказал насчет скорого развода и их женитьбы, Тарния встретила эту новость без особого энтузиазма.

Раз возникнув, мысль стала крепнуть и вскоре превратилась в какое-то сатанинское наваждение. Нет! Прочь! Этого быть не может — Тарния любит его и хочет быть матерью его детей. Но тяжелые предчувствия не уходили. А вся ночь была еще впереди.

Снотворное! Как он раньше не догадался?

Джемисон принял горячий душ, проглотил четыре таблетки из походной аптечки, которую всегда брал с собой в дорогу, и рухнул в постель. Таблетки быстро подействовали, и он погрузился в тяжелый сон.

Проснулся он от настойчивого телефонного звонка. Какое-то время Шерман не понимал, кто он и где находится, затем внезапная мысль заставила мозг заработать на полную мощность. Стенные часы показывали без пяти девять.

Свершилось! Ясное дело, ему спешат сообщить новость, которую он так ожидал. Шеннон больше нет, он свободен!

Отшвырнув одеяло, Джемисон вскочил на ноги и схватил трубку. Голос телефонистки произнес:

— Мистер Джемисон, ваш мажордом хочет с вами переговорить. Надеюсь, я вас не потревожила?

— Соединяйте! — рявкнул Джемисон.

Послышался щелчок, затем раздался голос Смита:

— Мистер Джемисон?

— Да! В чем дело?!

— Мистер Джемисон, боюсь, у меня для вас плохие новости… очень плохие, сэр… — Голос старого слуги дрожал.

— В чем дело, Смит?! Да говорите же! — прорычал Джемисон, нисколько не сомневаясь насчет того, что он сейчас услышит.

— Боюсь, что миссис Шеннон похитили, сэр. Все на это указывает.

— Похитили?! — Сердце Джемисона дернулось и застучало, как паровой молот. Что он несет, этот старый дурень? Может, это оборот речи, эвфемизм, вроде «отошла» или «усопла»?

— Похитили?! О чем вы говорите, Сэм?

— Разрешите, сэр, я расскажу все по порядку.

— Да говорите же, ради Бога!

— Сэр, миссис Джемисон, как обычно по утрам, поехала в церковь. Конкин видел, как она уезжала, он смотрел, пока машина не скрылась из виду. В половине девятого Конкин обнаружил метрах в ста от ворот припаркованную машину миссис Джемисон, но самой хозяйки внутри не оказалось Конкин позвонил мне из автомата, и я немедленно прибежал. Мы осмотрели машину и нашли записку, зажатую между «дворником» и ветровым стеклом.

— Прочтите ее! — приказал Джемисон.

— Да, сэр. Вот что там написано: «Джемисон, ваша жена похищена. Если хотите видеть ее в живых, не делайте никаких сообщений в полицию и прессу. Не предпринимайте вообще никаких шагов. Мы свяжемся с вами в десять вечера». Это все, сэр, — завершил Смит хриплым голосом.

Джемисон не был бы Джемисоном, если бы его тренированный мозг не умел за долю секунды оценить любое, самое неожиданное и крутое изменение ситуации и принять быстрое и верное решение.

— Смит, поступайте, как сказано в записке, ничего не предпринимайте. Ясно? Машину Шеннон отгоните в гараж. Ждите моего возвращения. Постараюсь успеть на рейс в 11.30. Пусть Конкин встретит меня в аэропорту.

Времени оставалось в обрез, и Джемисон заметался. Он быстро напялил одежду, игнорируя душ и бритье. Возможность привести мысли в порядок появилась, только когда самолет на Майами был уже в воздухе. Джемисон постарался трезво оценить ситуацию.

Во-первых, он понял, что его одурачили.

Кулаки его сжались. Убить мало паскуду! Никому нельзя доверять! Киднеппинг! Ясное дело, эта сволочь теперь такую цену заломит!.. Ладно, любые деньги уплачу, лишь бы от нее избавиться. Во-вторых… Э-э, да чего там — все ясно…

Стюардесса принесла кофе. Шерман отпивал маленькими глоточками горячую жидкость, а на лице гуляла мрачная ухмылка.

«Джемисон, — говорил он сам себе, — тебя обвели, как сопляка. Но, мистер Клинг, хорошо смеется тот, кто смеется последним. Я вам, ублюдки, покажу, кто такой Джемисон! И ты это запомнишь, Клинг, и ты, Лукан-слизняк… Не знаете вы, подонки, кого решили кинуть».

Он вспомнил о Тарнии. Да, в Рим пока звонить рановато.

Затем в памяти всплыло содержимое записки, оставленной похитителями.

«…Если хотите видеть ее в живых, не делайте никаких сообщений в полицию…»