С/с. Том 9

Вот уж чего он точно не хочет, так это видеть ее в живых. Тем не менее в полицию пока что сообщать не стоит. Во-первых, никакой гарантии, что они выполнят свою угрозу, даже если он информирует полицию. Во-вторых, следовало сначала узнать, какой выкуп потребует эта сволочь Клинг. Так… теперь Конкин и Смит. Их нужно будет убедить помалкивать… заставить поверить, что он, Джемисон, знает, что делает. Они хоть и глупы, но преданы Шеннон.

Он попросил стюардессу принести еще кофе и продолжал напряженно размышлять, пока самолет мчался в облачных просторах к Майами.

Лепски сидел за письменным столом, с тоской наблюдая за стрелками часов. Еще десять минут — и его дежурство закончится.

С утра он обещал Кэррол увеселительную программу на этот вечер: сначала кино, потом ужин в ресторане. И что женщины находят в кино и ресторанах? Не лучше ли телевизор и домашний ужин? Но это были мысли бесполезные, хотя и привычные. Так уж устроены эти существа, говорил он сам себе со вздохом.

Лепски рассеянно листал журнал комиксов, когда резко и неожиданно прозвучал телефонный звонок. Лепски неохотно поднял трубку.

— Это Чарли говорит, — раздался в трубке знакомый голос. — Тут пришел один парень и жаждет видеть вашего самого лучшего детектива. Я сразу же о тебе подумал, Том. Хочешь с ним пообщаться?

Лепски глянул на часы. 18.00. Рабочий день закончился.

— Что ему надо?

— Говорит, что хочет сделать очень важное сообщение, но, повторяю, желает сделать это лишь в присутствии лучшего детектива. Так что, впустить?

— Ну, раз ему нужен самый лучший детектив, то пусть войдет.

В комнату вошел упитанный, хорошо одетый подросток лет десяти-одиннадцати.

— Вы мистер Лепски? — спросил он на удивление спокойно, не выказывая никакого трепета от встречи с асом дедукции.

— Да, мой юный друг, он самый, — ответил Лепски, сдвигая шляпу на затылок — была у него привычка не снимать головного убора даже в помещении.

— Дежурный сказал, что вы здесь — лучший сыщик. Это правда?

— Заявление дежурного не вступает в противоречие с общеизвестными фактами. И что тебе, сынок, нужно от лучшего детектива?

— Я хочу сделать заявление насчет серьезного преступления.

— Вот так? И что ты называешь серьезным преступлением?

— Киднеппинг, — ответил юный толстяк.

— Киднеппинг? Ты это серьезно?

— Но ведь это серьезное преступление?

— Безусловно. — Лепски почесал затылок, для чего ему пришлось приподнять шляпу. — Слушай, сынок, если ты просто одарен богатым воображением или нестандартным чувством юмора — попросту, если ты меня дуришь, то ведь я могу и рассердиться.

Толстячок с достоинством взирал на инспектора.

— Так вы хотите, чтобы я сделал заявление или нет? Я домой опаздываю к обеду.

— Хорошо, садись и выкладывай: кого украли, где, когда, при каких обстоятельствах.

— А вы разве не будете вести протокол и записывать всякие сведения обо мне?

Лепски слыл талантливым звукоподражателем. На этот раз он изобразил звук электропилы, врезающейся в сучковатое бревно.

— Мой папа тоже так умеет, — спокойно отметил мальчик. — У него больной желудок. Только он такие звуки не ртом издает.

— Ладно. — Лепски достал чистый бланк из ящика письменного стола. — Итак, сынок, твое имя?

— Фредерик Уайтлоу. И не называйте меня, пожалуйста, «сынок». Друзья дразнят меня бурдюком, так то друзья. А здесь официальное учреждение.

Лепски барабанил пальцами по столу.

— Правильно говоришь. Значит, Фредди Уайтлоу.

— Да, мой отец — Хуберт Уайтлоу, владелец нескольких магазинов самообслуживания.

Лепски уважительно поцокал языком. Уайтлоу-старший принадлежал к городской элите.

— Так, — произнес он, делая очередную запись. — А живешь ты на вилле «Гелиотроп» на Оушен-Роуд… верно?

— Именно там.

— Хорошо. Так кого же похитили? И откуда ты это знаешь?

— Я наблюдал за жизнью птичек, мистер Лепски.

Лепски хихикнул:

— А не рановато ли ты этим занялся, малыш?

Фредди-бурдюк невозмутимо ответил:

— Я имею в виду пернатых, мистер Лепски. Тех, что летают, а не тех, о которых вы подумали.

«Экий малолетний старичок, — вздохнул про себя Лепски, — но мудрый старичок».

Он продолжал барабанить пальцами по столу.

— Итак, ты любитель-орнитолог и наблюдаешь за пташками?

— Да. Каждое утро в семь часов я забираюсь на дерево в саду. Я соорудил там укрытие, оттуда можно хорошо видеть все вокруг, но я наблюдаю только за птицами.

— Хорошо, я понял. Так что там насчет киднеппинга?

— Сегодня утром, около восьми часов, я видел из своего укрытия, как похитили миссис Джемисон.

— Шеннон Джемисон! — воскликнул пораженный Лепски, чуть не свалившись со стула.

— Да, именно ее. Джемисоны живут через дорогу от нас. Отец говорит, что они снобы и очень богаты.

— Ты утверждаешь, что видел, как примерно в восемь утра похитили жену Шермана Джемисона?

— Да, видел.

— С чего ты решил, что ее похитили? Отвечай серьезно, Фредди, это дело нешуточное. Если ты мне голову морочишь, то сильно пожалеешь!

— Если не хотите, могу и не рассказывать.

— Извини, Фредди, я тебе верю. Просто неожиданно все это. Давай рассказывай, что же случилось?